3062 год по человеческому летоисчислению.
Ина.
Мы шли цепочкой по крутой, убегающей по спирали в темноту, лестнице, слыша лишь шорох шагов и хрипловатое дыхание ближайших соседей. В этой узкой трубе гнетущее ощущение, что я заперта, и дышать мне нечем, росло в геометрической прогрессии, хотя клаустрофобией раньше не страдала. Было страшно, казалось, вот-вот свалюсь и подняться уже не смогу.
Тряхнув головой, уткнулась взглядом в макушку Ривы, шедшей впереди, и постаралась ни о чем не думать, об Амире особенно, иначе точно рухну. Глухие звуки, доносившиеся извне, будили желание лечь и биться головой об пол, чтобы эти самые звуки заглушить. А мысли все равно неуклонно возвращались к уитриману.
Мы встречались уже три месяца, и я жила в сказке. Вот она — первая настоящая влюбленность. Мне надо было быть с ним все чаще, на занятиях, после них, слышать, видеть, ощущать. Последние пару недель мы расставались лишь на короткие часы ночью, на время тренировок отрядов, которое я посвящала домашним заданиям, и на время занятий с Ривой у Ридрика, их решила не бросать. Амир в это время пытался сделать то, чем заваливал его отец. Когда он успевал делать домашку, даже представить себе не могу.
Вдобавок, благодаря «добрым» подружкам, начала подозревать в себе склонность к навязчивости, от чего впала в панику, и, по совету Насти на пару с Литой, что надо быть с парнями мудрее, переселила себя и решила сократить время пребывания в обществе парня.
Амир подарил мне после этого целый взрыв эмоций, под названием «розовые сопли». Он терпел мое «равнодушие» целых два дня, после чего заявился ко мне в комнату, выставил Литу, которая многозначительно хмыкая, удалилась в столовую под руку с импартом по имени Лик с третьего курса, которого успела подцепить, и принялся выяснять отношения.
— Ин, что происходит? Я тебя чем-то обидел? — он взволнованно крутился вокруг меня, сидевшей с опущенной головой на кровати. В последнее время уитриман стал больше походить на представителей своей расы, темперамент в нем просыпался тот еще! А здорово все же, когда встречаешься с другой расой, они к тебе трепетнее относятся что ли. Или мне кажется?
— Ина! — он обнял за плечи, притянул к себе и принялся целовать волосы, макушку, виски, и уху еще досталось. — Скажи мне хоть что-нибудь?!
Что я ему скажу? Что считаю себя липучкой?
Позориться не хотелось, и, пообещав себе больше никого не слушать, я обняла его и прижалась к губам. За поцелуями время и пролетело до прихода Литы, которая, судя по мечтательному выражению лица, занималась приблизительно тем же, отчего была в благодушном настроении.