Хорошо, это точно могло ее убедить. — Ладно, — она провела рукой по покрасневшей щеке.
Сигнал лифта оповестил о приезде на их этаж. Ей хотелось бежать в номер сломя голову, но она заставила себя неторопливо выйти из лифта и идти за Джонатаном, который, судя по виду, не разделял ее нетерпения.
Стоило им оказаться в номере, Джонатан положил картину на кровать. Она была практически идентична картине в их номере, только нарисована под другим углом, и изображение водяного колеса преобладало на рисунке.
— Это точно она, — взволнованно сказала Вайолет.
Джонатан развернул картину, провел рукой по дешевой фанере на обороте. — Давай посмотрим, сможем ли мы ее снять.
Вайолет внимательно наблюдала, как Джонатан ослабил крепления и убрал фанеру, а к ней скотчем были приклеены конверты. Как обычно, конверты подписаны знакомым подчерком. «Вайолет. Джонатан». По конверту каждому.
— Вот оно, — выдохнула Вайолет. Она взяла конверт со своим именем и провела пальцем по подчерку отца. На обороте она пальцами чувствовала восковую печать. Он приложил так много усилий для всего этого. Она не понимала его намерений. Еще с детства она поняла, ее отец был эгоистом. Зачем ему нужно было устраивать им с Джонатаном приключения? Она задумалась, будет ли призом в их гонке его дневники, или их с Джонатаном ждет что-то еще?
Джонатан взял конверт со своим именем. — Хочешь открыть свой конверт первой?
Вайолет нерешительно провела пальцем по толстому конверту. — Ставлю 10 баксов, что там еще одно стихотворение, — ответила она, стараясь сохранить безразличный тон. Но по какой-то причине, каждое послание отца пробуждало в ней массу эмоций. Будет и это послание последним? Будет ли это последней ниточкой, связывающей ее с отцом? С мужчиной, с которым она не чувствовала близости, но который после своей смерти, захотел вовлечь ее в свою игру, да еще привлек к этому Джонатана.
Она была сбита с толку, но пересилив себя, сломала печать, вытащила листок и начала читать.
Я отправился в Сад Любви.
Я и раньше бывал там не раз.
Но, придя, я его не узнал:
Там часовня стояла сейчас.
Дверь в часовню была заперта.
"Бог накажет" — прочел я над ней.
Я прочел, оглянулся вокруг:
Не узнал ни дерев, ни аллей.
Там, где было просторно цветам,
Тесно жались могилы теперь,
И священники в черном шли шагом дозорным
И путы печали на любовь налагали.
Вайолет моргнула, дочитав стихотворение. — Ого, это так… мрачно. — Она посмотрела на Джонатана. — Что думаешь?
Он выглядел напряженным. — Мне кажется, это слова о потерянной любви.
Именно так. Было ли это очередным камнем, брошенным в их сторону? Вайолет внимательно изучила слова, но не нашла в них ничего необычного. Мотнув головой, она убрала лист обратно в конверт. — Я меня пока нет никаких предположений.