Ответ на свои вопросы Аня получила в тот же вечер. Как и в прошлый раз, в сумерках, Ксения вошла во двор. И опять сидели они под старой яблоней, и вновь темноволосая говорила, а другая слушала.
— Я, когда увидела его, слова сказать не смогла, повернулась и бегом выбежала. Ты знаешь, по-моему, никто не удивился, ни он сам, ни родители. И мои не удивились, когда я вернулась. Как будто никто и не ждал, что я с ним останусь… Хорошо ещё, что не венчались и детей не успели завести.
Она помолчала, будто собираясь с духом.
— Я очень виновата перед тобой… и перед Алёшей. Не возражай, ты ведь не всё знаешь. Помнишь вечер, когда мы гадали у тебя? Я так и не сказала, что в зеркале увидела. А там был… человек на костылях. Лица не разглядеть, а силуэт чёткий-чёткий. И я испугалась. Думала — ты вот в зеркале кого хотела, того и увидела, а я — что? Рождена с калекой жить? И решила свою судьбу сломать. Ты только не подумай, что я Алёшу тебе назло окрутила, просто вышло так. Он как-то под рукой оказался… и его просто было окрутить, он наивный был, как телёнок!
Ксения разрыдалась, закрыв лицо руками.
— Анечка, я так виновата перед вами! Ты ему нравилась, он часто про тебя говорил, только я тогда лишь о себе думала. Надеялась твою судьбу перенять, боялась с калекой жизнь прожить. А теперь думаю — вдруг это я Алёшу сглазила? Может, не выйди я за него, он бы не стал таким…
— Что же ты делать будешь? — растерянно спросила потрясённая Аня.
Ксения вытерла слёзы.
— Я буду разводиться, — решительно сказала она. — Я всё уже обдумала. Знаю, что гадко, но не могу его даже видеть! Как подумаю, что из-за меня всё… На учёбу пораньше уеду, а там как-нибудь перемелется. Ты попроси у него прощения за меня… Я ведь его даже не любила.
Уличный фонарь светил в окно, впечатывая в стену резную древесную тень, тускло блестело большое зеркало, то самое, в котором хозяйка комнаты разглядела однажды свою судьбу. И сама она была тут, сидела на постели, глядя в полумрак огромными бессонными глазами. Аня словно заново открывала мир, в котором жила в детстве, его краски и звуки. Нет, жизнь не разделилась на две половины, она всегда была единой, просто Аня на время перестала её узнавать, потому что ей завязали глаза. И вот повязка снята. И прежняя девочка стала одним целым с нынешней повзрослевшей Анной, и она твёрдо знала, что её ждёт, и твёрдо была уверена — ждёт её счастье.
Утром, так и не сомкнувшая глаз, но сияющая, она вышла на улицу. Бледно-голубое небо и пожухлая местами зелень радовали её как ребёнка. Да разве бывает иначе, если сердце человека поёт? Если его заполняет, как наводнение, давно сдерживаемая любовь? Если оно верит в ответное чувство? И что может остановить такое сердце, готовое биться рядом с другим «в горе, и в радости, в болезни, и в здравии»?