Он налил себе и выпил, не закусив. Завадский отнял у него бутылку, тоже налил и выпил, погрыз луковицу.
— Я? — наконец сказал профессор. — Я как раз это очень хорошо понимаю. И я боюсь, что Спицы это тоже поняли.
* * *
Александр Борисович всегда с удовольствием отчитывался перед Спицами о проделанной работе. Он был хорошим работником и не испытывал страха перед дядей Максом и дядей Пашей. Он знал их с детства. Как и то, что станет заведующим, когда вырастет. Но сейчас он боялся. Ещё ни разу не видел он Спиц такими встревоженными.
— Не хотели расходиться? — в который раз переспрашивал дядя Паша, тот, которого Башмак прозвал при встрече Психом. — Даже когда стражники бить начали?
— Упирались, — снова подтвердил Александр Борисович. — Что-то про истину и демонов бормотали. Стражникам Гневом Колеса грозили.
— Это Тапок воду мутит, — сказал дядя Макс. — Я ж говорил, надо было удавить его по-тихому, а ты — казнь, казнь!
— Да, казнь, — вскинулся дядя Паша. — И побольше, и почаще. Страху нагнать такого, чтоб дышать боялись! На жопу посадить, кислород перекрыть! А Тапку язык отрезать, чтоб не болтал!
— Нет, — возразил дядя Макс. — Казнить человека надо не покалеченного, иначе эффект смазывается.
Александр Борисович с благоговением следил за перепалкой Спиц. Не раз уже наблюдал он, как в ходе обмена незначительными, казалось бы, репликами находилось верное решение. Вот и сейчас принятое постановление оказалось гениальным в своей простоте.
— Залить ему рот гипсом! — воскликнул дядя Паша и стукнул кулаком по столу.
— Утверждаю, — кивнул головой дядя Макс. Головы у Спиц были меньшего размера, чем у всех остальных аров, и это всегда поражало заведующего. Иногда он сомневался, ужасаясь своим тайным сомнениям, а точно ли к арам относятся великие и мудрые Спицы, вечно скрывающие свои ноги под просторными штанами? Александра Борисовича очень огорчало, когда подобная ересь посещала его, и он подолгу потом крутил позолоченное колесо над алтарём, вознося молитвы Колесу.
— А как же он на суде показания давать будет? — спросил Александр Борисович.
— А его показания будут письменными, — усмехнулся дядя Макс. — Вот ты, Шурик, садись сейчас и быстренько пиши эти самые показания. Вечером суд, завтра утром казнь. Нечего тянуть. Всё, хорош базарить!
Александр Борисович озадаченный вышел.
— Партию доигрывать будем? — спросил дядя Паша.
— А как же! — ответил дядя Макс. — Во имя Колеса!
— Именем Его, — заржал дядя Паша.
* * *
Соломатин вышел из санчасти на костылях, но с хорошим настроением. По студенческой страховке ему сделали регенерацию и пообещали, что уже через неделю он сможет играть в футбол. Отлично у военных медицина поставлена, в обычной больнице его бы с таким переломом на постельный режим определили и месяц процедурами мучали.