— Ты никогда так не говори — контрабанда, — говорили ему новые приятели. — Мы называем просто — вещи. И всем понятно, о чём речь.
— Ну, и какие вещи вы из резервации таскаете? — спрашивал Серёжа.
— Лучше всего идут ихние шахматные журналы с задачками, — втолковывали ему. — На них спрос стабильный. Но платят немного. А вот иногда бывают заказы индивидуальные, тогда можно нехило бабла поднять.
— Это когда колёсники кому-нибудь с большой земли диссертацию пишут или научную разработку помогают закончить, — уже со знанием дела подхватывал Сергей.
— Мы не говорим «колёсники». Так дети говорят. Мы говорим — «башковитые».
Картина складывалась безрадостная. У местных был давно и стабильно налажен контакт с населением резервации, процветал подпольный бизнес, и что-то подсказывало Сергею, этот бизнес не мог существовать без ведома Санитарной Службы. Ведь были ещё какие-то пограничники, про которых в посёлке знали даже дети. В то же время представитель профильного научного центра не мог попасть в резервацию, имея при себе все мыслимые допуски, добытые Науменко с великим трудом и с помощью самых высокопоставленных коллег.
— Башковитые любят вкусную жратву, — втолковывали Сергею. — У них там с этим туго. Поэтому не жмись, купи икорки там, сырку подороже, конфеток шоколадных, бухло качественное тоже уважают. И останешься с наваром.
— И всё это через трубу идёт? — наивно спрашивал Сергей.
Местные посмеивались, давая понять, что проход на территорию у каждого свой и так просто никто про это не расскажет.
— Труба для лохов навроде тебя. Ты на Пеку не сердись, он тебя обул, конечно, но как же ему было тебя не обуть, такого сладкого? Ты теперь, главное, отстёгивай кому надо, и будешь нормально упакован.
— А кому надо? — спрашивал Сергей.
Над ним опять смеялись, давно они таких наивных людей не видели. Одно слово, студент, что с него взять?
А ведь Пека меня чуть не угробил, думал Сергей. Я мог там запросто подохнуть, если бы не этот парень с видеокамерой, который, по его словам, и сам случайно в трубе оказался. Надо чистить этот гадюшник. Надо сюда следственную бригаду и роту автоматчиков. И ещё надо допить пиво. Пиво у них хорошее.
* * *
— Вот она, твоя пре-е-е-е-лесть. — Тапок глумливо гнусавил, издалека показывая Завадскому маленькую ампулу с золотистой жидкостью. В другой руке он держал старый, тронутый ржавчиной пистолет.
Увидев ампулу, профессор судорожно сглотнул и молча хлопал глазами, не в силах вымолвить ни слова. Он как будто остолбенел, и с него слетела вся решимость, с которой они пришли к Тапку для серьёзного разговора. «Развести рамсы», как выразился Башмак, сунув в карман литой свинцовый кастет. Но Тапок сразу стал паясничать, а вот теперь достал из кармана эту ампулку, при виде которой Завадский потерял дар речи.