В таких местах, как Оксфордский университет, признаться, что у вас есть преданность гуру, равнозначно тому, чтобы признаться в кругу гомофобов, что вы гей. Каковы шансы, что вы выйдете из чулана? Чем сильнее научные деятели хотят считать себя либералами и вольнодумцами, тем более беспощадна тирания их объективности.
Если вы достаточно удачливы для того, чтобы мучиться дилеммой сродни той, что терзала господина Тайлера, тогда просьба, адресованная мастеру ваджраяны, учить вас – это поворотный момент. Это ваше первое простирание (необязательно в буквальном смысле). Это знак того, что ваша гордыня выходит из своей скорлупы, потому что, даже боясь, что вас отвергнут, вы узрели ценность в том, чтобы иметь гуру, и прилагаете усилия в этом направлении. Само по себе это является началом очень важной практики.
Буддизм сегодня становится популярным в традиционно небуддийских местах. В этом мире уже не хватает истинных учителей, а учителей, которые понимают культуру, язык и привычки таких новых учеников, ещё меньше. Всё это не помешало распространению в мире подлинной эпидемии гуру-самозванцев. Сейчас, более чем когда-либо, для духовных искателей важно задать вопрос: «Кто может учить Дхарме? Какая квалификация необходима для этого? Можно ли быть буддийским учителем, не принадлежа к традиции и линии передачи учения? Допустимо ли, имея определённый опыт и знание, начинать учить? Должны ли эти учителя восприниматься как инструктора или как гуру?»
У нас есть феномен тибетских ринпоче с изысканными монастырями и увлекательными жизнеописаниями, но они могут быть труднодосягаемы и, за исключением лишь немногих, часто служат скорее тибетским сообществам, а не международным общинам. В то же время в дхарма-центрах, появляющихся повсеместно, рекламируется тибетская культура, обычаи и даже язык, которыми, в силу их экзотичности, конечно, интересуются многие люди. Но многие из этих центров работают почти как агентства по сбору пожертвований, которые затем отсылаются в монастыри Тибета, Бутана или Непала, или непосредственно семье учредившего центр ламы.
И как же мы принесём Буддадхарму всем этим ученикам, к примеру, в Словении? Некоторые из словенцев не хотят изучать обычаи, они хотят лишь изучать то, чему учил Будда, а это не имеет ничего общего с тибетской культурой. Действительно ли им необходимо знать совершенный способ свёртывания и развёртывания белого ритуального шарфа, известного в Тибете как хадак[6]?
Конечно, есть удивительные ламы, которым, несмотря на всю их «тибетскость», удаётся приносить пользу многим людям, благодаря их истинной заботе об учениках, подлинной практике мудрости и сострадания и неотъемлемому качеству преданности Буддадхарме. К примеру, Чагдуд Ринпоче поехал в Бразилию и построил там тибетский храм, и теперь все его южноамериканские ученики поют на тибетском и носят тибетскую одежду. Но ни у кого не возникает чувства, что Чагдуд Гонпа – это всего лишь культурный центр. Это живой духовный центр, потому что, помимо всех этих тибетских атрибутов, многие ученики Чагдуда Ринпоче действительно беспокоятся о практике и посвящают своё время и энергию воззрению, медитации и поведению.