Бильгамешу немедленно вспыхнул бы, услышь он это от кого-то другого. С Балу же он просто промолчал. Давно привык он, что Балу имел отвратительное свойство знать, слышать и осязать все, что происходило вокруг. Равно как и появляться из ниоткуда. Такова была привилегия богов, покровителей Бабили.
Балу все улыбался и смотрел на Бильгамешу. Потом он жестом попросил Бильгамешу подвинуться, и когда Бильгамешу подхватил на колени кидарис, грузно уселся рядом, закинув ногу на ногу, до неприличья распахнув полы халата и выставив пухлую белую ногу в сандалии.
— Не пойми меня превратно, Бильгамешу. Ноша твоя тяжела и выбор трагичен. Правильный, отмечу выбор, что не делает его легче, ни судьбу твою проще.
Бильгамешу не хотелось продолжать этого разговора. Он поднялся, покачнувшись от непривычного еще к действию тела.
— Народ Бабили цветет и здравствует, — широко зевая, продолжал Балу. — Разве не есть это прекрасно? Ты принес им благо, о которых люди Междуречья могли лишь мечтать.
— Все так, о великий Балу, — не удержался Бильгамешу. — Но теперь принуждаете Вы меня это благо, которое строил я, лелеял, лепил как искусный скульптор, и которое могу приумножить, оставить, забыть!
Балу прикрыл глаза и небрежно уронил руки на скамью, как бы игнорируя Бильгамешу, который заметно нервничал. Улыбаться, однако, Балу прекратил тоже.
— Это не наш с тобой спор, Бильгамешу. Здесь твое и только твое решение. Как и последствия.
Он открыл глаза и уставился на Бильгамешу.
— Ты торопишься, не спишь, волнуешь и дергаешь Шаммурамат. Авторитет твой велик, Бильгамешу, и амбиции, которые всегда помогали тебе, теперь изводят тебя. Позавчера ты засиделся у мастеров письма до глубокой ночи. А старый Илишу и ученики его не могли покинуть мастерскую раньше тебя. Твое рвение похвально, но и о людях стоит подумать. Носильщики твои промерзли до костей у подножия чертога.
Прав, прав был сладкоречивый Балу. Всегда прав. Бильгамешу затрясся даже, подавленный этой укоряющей, неотступной, давящей правдой. Он высоко ценил старого Илишу. Илишу был старшим жрецом культа Балу, он же отвечал за мастерскую письма и библиотеку.
Бильгамешу постоял еще молча, беря себя в руки.
— Мы записали около четырехсот слов в словаре с аморейского и почти тысячу с языка страны Элам, — сказал он. — Землю Ашшур мы еще взяли силой, а Кальху пришел сам.
— Люди и целые города тянутся к тебе, Бильгамешу. Законы, что ты создал для своих энси и авилумов дальновидны и остроумны. Они дают людям не только веру в богов, жрецов и царя, но и возможность жить без страха о завтрашнем дне. Это величайшее твое достижение.