Сара шагнула к двери и открыла ее.
Гостиная была залита ярким светом — здесь явно никто не заботится об экономии свечей. В очаге не было огня, но вся комната сияла радостью и приветливостью, которых в душе у Сары не было и в помине.
На столе стоял поднос с несколькими накрытыми тарелками. Почувствовав аромат поджаренного мяса и свежеиспеченного хлеба, она чуть было не опустилась на колени.
Но, заставив себя оторвать взгляд от соблазнительных блюд, Сара обернулась к сидящему в комнате человеку и от изумления чуть не открыла рот.
Герцог сидел на стуле за письменным столом и читал какие-то бумаги. Пиджак он снял, узел галстук чуть ослабил. Мужчина в домашнем уединении.
Но больше всего ее поразили очки в золотой оправе на его благородном носу. Она привыкла считать его выше остальных, постоянно полным сил, безупречным. Даже тщеславным… Пока не увидела эти очки. Они придавали его лицу человечности.
Бейнтон тоже был поражен.
Одним взглядом он охватил все детали ее внешности: складки простыни, волосы, изгибы тела, а затем опустил глаза, словно ища босые пальцы ее ног.
Сара заговорила первой.
— Гадаете, что же еще у меня обнажено? — спросила она. Голос ее прозвучал уверенно и спокойно.
— Думаю, я это знаю, — ответил он с хрипотцой в голосе.
Однако вместо того, чтобы сразу приступить к делу, он снял очки и постучал одной из их дужек по бумагам, которые перед этим читал.
— Очень хорошо написано.
Только тут Сара поняла, что он читает ее пьесу. На столе в открытой кожаной папке лежали листы ее «Беспокойной вдовы».
Ее сердце дрогнуло. Она думала, что в приступе отчаяния выбросила «Вдову» под дождь вместе с другими пьесами. Должно быть, он спас ее от нее самой. Она потеряла не все. Эта пьеса, в которую она вложила часть своей души, была цела, а вместе с ней и ее мечты и надежды.
Однако Сара почувствовала, что Бейнтон посягнул на ее права, и рассердилась.
— Не помню, чтобы я разрешала вам читать мою работу.
Он уронил очки и поднял вверх руку, мягко останавливая ее.
— Я не хотел вас обидеть. Мне было интересно, и потом, в этой комнате больше нечего было почитать.
Она осмотрелась, словно проверяя правдивость его слов, хотя на самом деле старалась прийти в себя и успокоиться. Она вспылила.
— Обычно я не читаю пьес, — признался он, и, отметив место, где остановился, закрыл папку. — И не хожу в театры.
— Да, я знаю. Лишь иногда, если ставят Шекспира.
Это были его слова, которые он произнес, когда они пустились в погоню за Шарлен.
Он кивнул, признавая ее правоту.
— Знаю, что мое мнение для вас ничего не значит, но мне понравилось. Отличная работа, миссис Петтиджон.