— Не уходи, пожалуйста, мне страшно без тебя. Мне так страшно, — говорит она, почти плача.
— Вита, я больше никогда тебя не оставлю, я просто хотел налить тебе воды. — Она разжимает руки и обессилено падает на подушки. Пока я наливаю ей воды, Вита поднимает свои перебинтованные запястья и внимательно их осматривает с каким-то ужасом в глазах, как будто только сейчас осознает, что натворила. Я подхожу к ней со стаканом воды, а она прячет свои руки под одеялом и отворачивается к стенке как маленькая нашкодившая девочка. Только вот это все не детские шалости, это игра на жизнь.
— Выпей воды, — помогаю ей приподняться, поправляю одеяло, и пою мою обессиленную девочку водой, стирая большим пальцем с ее скулы струйку воды. Отставляю стакан, беру ее за руку, аккуратно поглаживая холодные пальчики, накрываю ее животик через одеяло.
— Почему? Зачем ты это сделала? Ты хотела убить не только себя, но и нашего ребенка, — тихо произношу я, смотря, как она сглатывает и смотрит на меня как затравленный зверек.
— Какого ребенка? О чем ты?! — она все же не знала, что беременна.
— Ты ждешь нашего ребенка Виталина. Срок — примерно четыре-пять недель.
— Нет, как это могло произойти? — с протестом и недоумением в глазах, тихо, хриплым шепотом спрашивает она.
— Тебе рассказать, как это произошло? — горько усмехаясь, спрашиваю я.
— Я не знала, честно. Я не чувствовала… — оправдывается она. Вновь поднимается, обхватывает меня за шею, прижимается ко мне щекой. — Боже, — она начинает всхлипывать, тем самым разрывая мою душу на куски. Укладываю назад на подушки, нависаю над ней, облокачиваясь на одну руку. — Я сама не знала, что творю, он нашел меня, он… я так испугалась. Я не хотела, чтобы все повторилось вновь. Честно, я даже не помню, как это сделала. Я… я…я… — ее начинает трясти, и она отчаянно цепляется за мою шею, сильно стискивая мои волосы. — Я просто хотела быть свободной. Я не хочу вновь стать его игрушкой и рабыней, — стискиваю челюсть, почти кроша зубы. Потому что мне срочно нужно узнать, кто этот мудак, которого она так сильно боится, что готова лишить себя жизни.
— Виталина, котенок мой, тихо, тихо, — целую ее закрытые глазки, щеки, губы. — Тихо, успокойся. Я здесь, с тобой, и тебя никто не тронет. Я не позволю! Если ты кого-то боялась, почему ты просто не послала мне два простых слова: «Саша, помоги»?! Я бы приехал и забрал тебя. Всего два чертовых слова и тебе некого бояться, — с досадой произношу я, а в голове мелькают кадры вчерашнего дня. Как вспышка, четкий образ мужика возле внедорожника, который долго и со злобой смотрел мне в глаза. И мне срочно нужно знать, кто он. Она хочет что-то сказать, слабо отвечая на мои поцелуи, но находя в себе силы крепко держаться за мою шею, ища защиты, когда в палату входит медсестра, а следом за ней Юрий Константинович. Они хотят ее осмотреть и провести какие-то процедуры, просят меня выйти.