— Когда берешь в руки оружие с намерением убить, Виталина, будь уверена, что убьешь. Иначе придется отвечать за свои поступки, — пугающе спокойно проговаривает он.
А дальше он показывает мне, что такое ад на земле. Рывок и он, хватая меня за шею, стаскивает с кровати и швыряет на пол. Я не сопротивляюсь, понимая, что это бесполезно, он действует быстро. Надевает на меня ошейник, рывком затягивая его на шее настолько сильно, что я едва дышу. Хватаюсь за ошейник в надежде ослабить хватку, но получаю стальной цепью по рукам.
— Маленькая куколка будет наказана. Ты плохо усвоила уроки. Так что пощады не будет, — он дергает за цепь, вынуждая ползти за собой, иначе я задохнусь от затягивающегося ошейника. Как только мы дошли до его кабинета, он снял с себя ремень и на мою спину и бедра посыпались обжигающие удары. Я кусала губы до крови, чувствуя металлический привкус, давилась слезами, но старалась не произносить ни звука. А он распалялся еще больше, нанося новые удары с удвоенной силой, хрипя как животное, постоянно дергая меня за поводок, заставляя кричать. Этот монстр питался моими криками боли, и я дала ему то, чего он хотел. Я кричала, надрывая горло, срывая связки, захлебываясь в собственных слезах. В какой-то момент я перешагнула болевой порог и перестала чувствовать боль. Все тело просто горело в какой-то агонии. И мой дьявол тонко чувствовал эту грань.
Он отступил, кинул ремень на пол возле моего лица. Что-то говорил, отдавал приказы, но я уже не слышала, я находилась в спасительной агонизирующей прострации. В голове крутились вопросы: «кто я?» «Зачем существую?» «На утеху моему монстру?» Я не слышала его приказов, но на каком-то интуитивном уровне делала так, как он говорил, иначе не выдержала бы очередной порции боли. Встала на колени, оперлась руками на кресло и смотрела в одну точку, мечтая только о том, чтобы эта ночь закончилась. И совсем некстати, в голову пришла ужасающая мысль, что эта ночь закончится, но будет еще одна, тысяча других и, кажется, им не будет конца.
Он дарит мне немного обманчивой ласки, гладя огромной рукой мою спину и бедра, но на самом деле продлевает мою боль, прикасаясь к красным воспаленным местам, по которым бил. Я слышу звук расстегивающейся ширинки, и сильно зажмуриваю глаза. Уж лучше бы он избил меня до смерти, только не насилие. Очередное надругательство над моим телом. Это хуже унижений и побоев. Это гадко, мерзко и очень больно. Он опускается позади меня на колени. Единственный случай, когда он стоит на коленях — не для того, чтобы просить прощения, а причинить очередную боль и надругаться надо мной. Хотя это не первый и ни последний раз, я ничего не теряю. Стоит закусить собственную ладонь и перетерпеть. Дальше приказов не следует, он все делает сам, но я понимаю, что сегодня он не утоляет свою изощренную потребность. Он наказывает за то, что я напала на него. Поэтому надо быть готовой ко всему.