Потому что она не просто «с ним спала». Менструации прекратились три месяца как, живот рос, и его приходилось стягивать корсетом так, что и дышать, и ходить было тяжело. И если бы отец, человек чести и ярый блюститель традиций, догадался, что она не только не девочка, но и беременная вдобавок, то прибил бы ее. Тут же. На месте.
Но пока он этого не знает. Пока его волнует только сам факт вероятной не-девственности единственной нелюбимой дочери. Его багровое лицо тряслось над ней, брызжа слюной, рот искривлялся, изрыгая закладывающий уши ор, и девушка понимала, что скоро, очень скоро достанется уже не вазе, не графину, осколки которого лежали под столом, не стульям, хаотично разбросанным по помещению, а ей. А когда вся правда всплывет — а она всплывет, обязательно — то он убьет ее, убьет, убьет, собственными руками убьет, всенепременно, убьет!..
— Признавайся. Признавайся!!! Что он делал ночью в твоей спальне? Ты с ним спала? Я ведь все равно все узнаю, и скоро, — сузил он глаза. — И лучше бы тебе признаться во всем сейчас. Говори. Говори!!! — схватил он ее за плечи и сильно затряс, так, что в шее девушки что-то хрустнуло. Она схватила его за руки, сбросила с себя, и в отчаянии выкрикнула:
— Хватит!!!
— Ты мне еще указывать смеешь, сучка?! — взревел он страшным голосом и в очередной раз замахнулся на дочь. Она зажмурилась, сжалась, и на сей раз удар пришелся не по столу, не по стене и не по целому стакану — ладонь со свистом рассекла воздух, и со всего маху обрушилась на лицо девушки. Голову отвернуло к стене, Лиза вскрикнула и схватилась за пылающую щеку.
— Говори, — задышал отец в ухо. — Го-во-ри!!!
— Хватит, пожалуйста, хватит! — сползла она по стене, уткнулась в ладони и мелко затряслась. — Хватит!..
— Это только начало. И поверь мне, если окажется, что ты с ним все-таки спала — тебе будет хуже, маленькая ты дрянь, гораздо хуже. Хватит скулить! В глаза мне смотри!!! — отец склонился над ней, и под стук в дверь четко отчеканил: — Смотри. Мне. В глаза!!!
Стук повторился.
— Да!? — злобно выпалил он, поворачиваясь в сторону двери.
— Доктор прибыл, — слащаво пропела заглянувшая в комнату шавка. Невольник, приближенный к отцу, его правая рука. Впрочем, для Лизы все они были на одно лицо, мерзкое, испещренное хищной паутиной — не люди, а тени людей.
И именно этот невольник услышал ночью крики из ее спальни.
Именно эта шавка немедленно донесла все отцу.
Именно из-за нее жизнь теперь висит на волоске!
— Доктор… Доктор. Уже? — отец медленно выпрямился, и как-то нехорошо улыбнулся. — Отлично. Вставай, — любезно протянул Лизе руку. — Пойдем.