Затем поцелуй превратился в безумный.
Словно она умирала от голода. Словно поцелуй мог насытить что-то глубоко внутри нее, словно ее никогда так не целовали. Что, скорее всего, было шуткой, поскольку как мог мужчина, который обладал такой женщиной, как она, сдерживать себя и не пуститься во все тяжкие? Я словно озверел, мое влечение стало неистовым, оно требовало, чтобы я разорвал ее одежду и взял ее с такой силой, что она потеряла бы рассудок, затрахал бы ее до бесчувствия, сделал своей, оставил бы свою отметку на ее бледно-кремовой коже. Я не мог остановиться. Я был ненасытным, диким и полным желания. Мои пальцы впились в ее ягодицы, а наши языки сплелись в неистовом танце, в то время как мои бедра оказались прямо у ее киски. Она стонала, задыхалась у моего рта, ахала во время поцелуя, издавала протяжные звуки у моих губ.
Я повернулся на месте, сделал три шага вперед и положил ее на стол, отшвырнув стулья в сторону и не отрывая губ от ее рта. Она обвила ногами мою талию, удерживая на месте плотно прижатым к ее киске, которая таилась под джинсовой тканью. Но это не остановило меня, я терся о нее и двигал бедрами, словно уже трахал ее, словно чувствовал, какая тугая, горячая и мокрая была под тканью ее киска. Еще чуть-чуть этой прелюдии, и так и будет. Я уже был тверд, что мог бы спокойно забивать гвозди, и так как я терся о нее, то совсем скоро мог кончить в штаны словно гребанный подросток, но к чертям собачьим, мне было на это плевать. Мне нужна была она, мне хотелось большего, и я не мог остановиться. И даже не пытался.
Она была трезвой и не останавливала меня.
Черт возьми, она умоляла о большем. Дрю сводила с ума мои губы своими, целуя меня так же яростно, как я целовал ее.
Я должен был трахнуть эту женщину.
Мои руки взяли верх над разумом и начали действовать самостоятельно.
Мои руки оставили ее попку и скользнули на бедра, одновременно поднимая вверх ее хлопковый свитер, открывая взору ее живот, а следом поднимая и спортивный бюстгальтер. Я прервал поцелуй и скользнул губами по ее телу, задел языком пупок, после чего поцеловал живот прямо там, где был пояс ее джинсов, а затем вновь вернулся к грудной клетке. Коснулся губами ее ребер, сразу под резинкой ее спортивного лифчика.
Твою мать.
Я никоим образом не мог сдерживать себя, не тогда, когда завладел ее ртом, не тогда, когда ее сладкая попка оказалась в моих руках, и уж тем более не тогда, когда она лежала подо мной, ее ноги обхватили мою талию, а грудь находилась в нескольких дюймах от моих губ, и лишь тонкая ткань отделяла мой рот от ее сосков.