— Это не она. Война оставляет много одиноких людей, и они тянутся друг к другу. А вторая жена мертва насовсем.
Он вздохнул и пошёл вслед за мной. Там были уже почти все. Слава сразу повеселел, окинув взглядом мою дружную команду.
— Александра, Светлана, Владимир, Ангелина, Семён, — стал он перечислять вслух, а потом остановился, глядя на чернокожую девушку, украшенную белыми узорами и цветными перьями. Из одежды на девушке была только набедренная повязка ярко-жёлтого цвета и оранжевая лента вокруг груди.
— Приятное общество, однако, — протянул Слава, задержавшись на барышне.
— Это Луника, демон ночи, — пояснил я, — но это только её марионетка. Оригинал лучше не показывать, испугаешься.
— Ты думаешь? — усмехнулся Слава.
Я кивнул и показал на худенькую девчурку лет двенадцати-тринадцати. Я сам не знал, сколько ей было когда она погибла. Девочка была одета в серый льняной сарафанчик на голое тело.
— Ольха. Она лесавка. Наш штатный талисман.
— Так нечестно, — раздалось протяжно со стороны двери.
Мы обернулись. Там стояла Оксана, как обычно, щеголяющая нарядом Евы в райском саду. Длинные чёрные волосы спускались до самого пола, лишь слегка прикрывая бледное нагое тело.
— Я думала, это я наш талисман, — обиженно проговорила Оксана.
Славка прищурился и пробежался взглядом с ног до головы нашей готичной утопленницы.
— Мадмуазель, вы очаровательны, — сделав шаг к девушке, произнёс он, а потом встал как вкопанный. Сзади за Оксаной показался тощий ребёнок-неандерталец на вид детсадовского возраста, одетый в набедренную повязку и жилетку из сшитых вместе шкурок грызунов, казавшихся неким меховым пазлом с абстрактной картиной. Серые домовые мыши соседствовали с бурыми полёвками, чёрными крысами и ярко-рыжей белкой. Тут же где-то был и соседский хомячок. Сам он был вымороженной в вечной мерзлоте мумией с пергаментом жёлтой кожи, обтягивающим тонкие косточки. Тонкие сухие губы плотно сжаты, а пустые провалы глаз жутко смотрелись на этом лице, не растерявшем на удивление некую детскую миловидность. Чёрные густые волосы растрёпанными прядями торчали в разные стороны. Даже дурак не ошибётся в его сверхъестественном происхождении. Марионетка Мягкой тьмы держала обычную трёхлитровую банку, но из той на меня смотрело месиво из множества разномастных глаз, утопающих в чем-то похожем на чёрную поблескивающую нефть. Глаза тоже были позаимствованы у незадачливых жертв этого выходца из глубин палеолита.
Я усмехнулся.
— Ты же вроде бы женат.
— Джентльменом нужно быть всегда, — ответил друг, и поглядывая то на Оксану, то на Тьму, сел за стол. Это он ещё Лунику в истинном обличии не видел.