– Царь Эолай?! – Солан удивленно захлопала ресницами. – Но тогда получается… Ты же… неужели ты… О, боги, Герика, почему ты мне сразу не рассказала?!
– Разве это повлияло бы на нашу с тобой дружбу? – улыбнулась мелья. – Признаться, я собиралась открыться тебе сразу же после завершения обета молчания, но… обстоятельства сложились иначе. Прости меня, Солан. Прошу прощения у всех, кого я вольно или невольно ввела в заблуждение. – Герика взглянула на Искандера, на Калигара. – Поверьте, у меня были причины поступить именно так.
– Неужели? – нахмурился государь Эолай. Но царица Тамирис взяла его за руку и проговорила:
– Мой господин, когда мы отправили нашу дочь служить Великой Богине, она была неразумным ребенком, но с тех пор Герика изменилась. Позвольте ей все объяснить, прежде чем дать волю своему гневу. Выслушайте атемис, которая благословила этот брак. И… поговорите с человеком, которого дочь называет своим мужем.
– Вот этого я точно делать не намерен! – резко проговорил царь, отталкивая руку жены. – Северянин, варвар, дикарь… животное, носящее звериные шкуры и лающее на своем языке, как собака! Я не верю, что ты могла так поступить с нами, Герика! Не верю, что ты решила отдать синтарийский трон какому-то… нечестивцу!
Девушка вздрогнула, как от удара, но ничего не ответила. Она понимала, что сейчас все эти упреки кажутся ее отцу справедливыми и что ему просто нужно высказаться, выплеснуть свою боль и свой страх. Только после этого она сможет с ним говорить.
– Ты разбила мне сердце и лишила страну надежды, – наконец произнес государь и тяжело вздохнул. И тогда Герика осмелилась подойти к нему, взять его руку и припасть к ней губами.
– Прости меня, отец, – прошептала она. А потом выпрямилась и продолжила спокойно и твердо: – Прости, но ты совсем не знаешь Рагнара. Поначалу я тоже видела перед собой лишь неотесанного, грубого и упрямого чужака, предводителя варваров, за которыми по пятам шла дурная слава. А потом я стала смотреть внимательнее и глубже. Правы были древние: чтобы узнать мужчину, нужно увидеть его в бою, на пиру и наедине с женщиной. И, отец, мне открылся совершенно другой человек: сильный, умный, справедливый… – Она чуть опустила ресницы и улыбнулась. – Да, он упрямый, но в этом мы с ним похожи. Да, он еще многого не знает, но готов учиться. Да, он молится своему богу, но никогда не оскорблял чужих. И он спас мне жизнь. Если бы не Рагнар, ты бы приехал на мои похороны.
– Это правда, Эолай, – подтвердил Искандер. – И слова твоей дочери разумны: не суди о том, чего или кого не знаешь.