Пустота. Никого не было. Безмолвные камни дышали полуночным холодом, вбирая в себя все запахи, все звуки, все ощущения. Пытаясь избавиться от вражеских копыт и сапог.
Но многочисленные следы остались — даже сквозь клубья мрака можно было догадаться, что не так давно там что-то происходило, что там сохранились вмятины, сделанные копытами экипированных коней Маунверта. Булыжники покрылись пылью и рытвинами. С ворот где-то, наверное, ещё медленно, вязко стекала кровь, обагряя некогда мирную землю.
Посторонившись от ненавистных ворот, странники сняли с себя заклятие невидимости: оно больше не имело смысла. Потому что в этих краях главную опасность уже представляли не обычные люди, а маги, мудрые, опытные. Определённо стремившиеся заметить незадачливых случайных путников. А против тёмных магов и их многочисленной армии никакое заклятие невидимости бы не помогло — печально.
А путь их, как оказалось, был не таким уж и долгим, каким представлялся — всего лишь несколько часов. Нудных, неприятных, но не слишком утомительных. Друзья думали, что дорога окажется гораздо более замудрённой, длинной и даже опасной. Но всё довольно быстро прошло. Ненавистный Дотрейес, окружённый лазурным куполом и оплетённый приторными цветочными запахами, затерялся в чертогах тумана, в объятиях неведомого ночного сумрака. А вместе с ним остались позади и безумные люди, помешанные на приметах, и загадочные гадалки, и неведомые спасители, разбросавшие врага магическими молниями.
Но город осел у путников осадком воспоминаний. Ужасных воспоминаний. Жутко неприятных воспоминаний, заставлявших сжиматься в тревоге и представлять в муках самого дорогого и близкого человека — по крайней мере, для Эдмунда. У Кэт, кажется, была другая, собственная тайна… Которую она пока что не раскрывала.
Путешественники дошли до небольшого лесочка, расположенного неподалеку от ворот Дотрейеса, и, наколдовав шары света, принялись рассматривать карту, тщательно, увлечённо. Задаваясь чёткой целью составить необходимый маршрут. Блуждать было некогда, времени оставалось слишком мало, поэтому следовало детально продумать путь, обратив внимание на каждую мелочь.
Между тем вольфентов, кажется, уже не было — кругом стояло безмолвие, таинственное, туманное. Глубокая ночь шагала по окрестностям, закутывая их в одеяние тьмы, поглощая звуки, голоса, проблески. Ночь побеждала, царила, властвовала. Ночь распоряжалась окрестностями мира, давая им указания, заявляя, что делать, куда идти, как действовать. И они её покорно слушались, облачаясь в чёрные одеяния, сливаясь в незримом тёмном пологе.