Эмма и Джоанна — вот имена этих таинственных девушек, впечатлявших меня своими размышлениями. Эмма рассказала немного, но мне уже стало понятно, что она чего-то или кого-то боится. Нет, не меня, как ни странно, — кажется, будто это нечто живёт внутри неё. В общем, у меня в голове сложилась картина, что она боится саму себя. Могу и ошибаться, конечно, ведь это — всего лишь первое впечатление. Впрочем, порой меня посещают аналогичные мысли и насчёт себя.
А Джоанна… Даже не знаю, что о ней написать: разговорчивая, да, увлечённая, но, несмотря на это, словно дарящая какой-то холод. Неприятный холод. В отличие от Эммы, после общения с которой мне стало так тепло, приятно — прямо как после отдыха на летнем солнце. И всё равно, что сейчас зима.
Хотя я люблю холод, люблю зиму, стужу, морозы и тёмное небо, пылающее множеством звездных фейерверков — на фоне снегов они смотрятся особенно прекрасно.
Впрочем, вернусь к событиям, которые произошли днём, а то, кажется, я потом месяц вообще не буду ничего писать.
В общем, возвращаясь после встречи с Эммой, я увидел Джоанну. Она лежала в снегу и извивалась. Она сказала, что ей очень больно, что что-то будто режет её изнутри, причём именно тогда, когда она обнимает саму себя. Но изменить позу она просто была неспособна: какая-то сила словно придавливала её к земле, сжимала руки.
Я не мог смотреть на неё с равнодушием: в подобных случаях перед моими глазами сразу встаёт страшная картина, от которой меня до сих пор передёргивает, хоть и прошло уже восемь лет.
Да, эта девушка чужая, незнакомая, но я помню лицо, слова, рассказы самого близкого человека о цветении — и я хочу быть частью этого цветения, хочу двигаться к победам, хочу доказать, что с тем, что якобы предначертано судьбой, можно справиться. Нелегко, с болью, но справиться.
Я держал руки Джоанны, пока сила не перестала действовать на неё: она извивалась, причиняла мне дикую боль, но я не собирался сдаваться. И моё стремление увенчалось успехом.
Она выжила и даже не поехала в больницу — лишь поблагодарила меня, назвала своё имя, сказала, что прибыла в деревню из города совсем ненадолго, произнесла несколько слов о себе и ушла во мрак.
Её короткая речь впечатлила меня, вдохновила, но, честно говоря, продолжать с ней общение я не желаю. И дело не в физической боли, которую она мне случайно причинила, нет — холод, тот самый холод, неприятный, пробирающий…
Я и сам с точностью не понимаю, зачем вообще всё это пишу, как ни забавно. Нет, не ради хвастовства, не ради стремления произвести на кого-то впечатление своими „геройствами“ — исключительно для себя. Какой-то моей части даже кажется, что всё это — наивный бред человека, практически не спавшего несколько ночей. Но нет, я знаю, что, если я желаю это, значит, в этом есть какой-то смысл, может, туманный, размытый, но он есть.