час после окончания обеда, поэтому для вечерней толпы в субботу днем было ещё
слишком рано и, как и всегда, в «Звездном Баре» время еле-еле двигалось.
Это означало, что избежать общения с несколькими клиентами, балансирующими сейчас
на барных стульях, не удастся. Парень, рассказывающий мне истории о своих бывших
супермоделях, обычный и довольно безобидный. Но краем глаза я наблюдала за другим.
Тот сидел на противоположном конце бара, и у меня от него мурашки бежали по всему
телу. Он таращился на меня целый час, и это заставляло меня прижимать руки к груди, на
случай, если ему что-то видно сквозь майку.
– Не поворачивайся к нему спиной, – предупредил Уотсон. – Ты же знаешь, как быстро
могут передвигаться такие парни.
– Не будь параноиком, – бормотал Харлоу, нервничая. – Но будь осторожна.
– Повторить! – жуткий тип постучал бокалом о барную стойку. Я подпрыгнула, хотя от
чего больше – от грохота или резкости в его голосе, которая заставляет меня нервничать, –
не уверена.
– Сейчас подойду, – сказала с максимальным воодушевлением. Я отмерила коньяк и
«Куантро» в шейкер, сосредоточилась на точности изготовления лучшего коктейля в этом
городе, что освободило меня от необходимости смотреть в глаза или, не дай Бог, разговаривать с этим парнем.
Что-то в нем вызывало у меня дрожь.
– Да тебя от каждого парня бросает в дрожь, – заявил Уотсон. – Так смотрят на любую
женщину, которая следит за собой.
– Неправда, – возразил Харлоу. – От Ноя у тебя нет мурашек.
– Да ну? – усмехнулся Уотсон. – Тогда почему ты не сказала ему, что одинока?
Я ударилась локтем о край бара, пока встряхивала шейкер, да так сильно, что увидела
звездочки. Вскрикнула и уронила стакан, чувствуя себя бестолочью. Вот и еще одна
причина назвать эту неделю отстойной.
Хуже всего, конечно, было потерять Бартоломью. Обнаружила это я вчера вечером, когда
вернулась домой. Не спала всю ночь, обыскивая квартиру, и даже вернулась к
«Берлингтон-Тауэр».
Невезуха.
Выжала лимонный сок в шейкер и посмотрела на часы. Осталось всего двадцать пять
минут до вечерней смены, и я смогу сходить в типографию, чтобы забрать мои листовки с
жалобной надписью «Пропал грызун!». Меня тошнило от одной мысли, что Бартоломью
бродит где-то там один. Или ещё хуже...
– Эй!
Подняла глаза и увидела, что Жуткий Парень пересел, и сейчас был на другом краю бара.
Как такое могло произойти?
Я сделала шаг назад и напомнила себе, что показывать страх нельзя.
– Ваш напиток почти готов, – уверила его. – Вы можете вернуться и занять свое место.
Он не шевельнулся. Вместо этого улыбнулся, но это совсем не было похоже на улыбку