недоделанным.
– Ты имеешь в виду этот кусочек? Место без камней?
– Да. Здесь должно быть солнце. Еще не нашел подходящего материала.
Я смотрела на стену, слишком проникаясь красотой, чтобы беспокоиться о крошечном
незаконченном участке.
– Поверить не могу, что ты сам сделал это.
Это действительно произведение искусства. Я снова прикоснулась к камням, поражаясь
гладкости больших речных окатышей, тому, как они выступают из стены, словно
ступеньки. Все это выглядело как что-то живое. Как дышащая, бурлящая сцена из
природы.
Помимо того, что он спасатель крыс и ловец воров сардельками, Ной Донован – один из
безумно талантливых художников.
Он приблизился ко мне, и я почувствовала тепло его тела над своими голыми руками.
– Красноватые вон там – это яшма, – пояснил он, указывая пальцем. – Эти черные –
базальт.
– Ты собрал все сам?
– Почти все. Мне пришлось заказать серебряные. Те, которые выглядят как звезды.
– Даже не думала, что такое вообще возможно, – отнимая руку от стены, повернулась к
Ною, который стоял вытянув руки по швам, на лице – смешная маленькая улыбка.
– Спасибо, – поблагодарил он. – Я могу показать тебе свое портфолио, если хочешь.
Я постаралась не рассмеяться, потому что «показать свое портфолио» прозвучало как
какой-то дурацкий подкат. Знаю, что он не это имел в виду, но дело в том, что я бы не
возражала, если бы он имел в виду именно это.
– Поосторожней, – предупредил Уотсон.
Харлоу просто упал в обморок.
– Хочу посмотреть твои работы, – сказала я, задаваясь вопросом, услышал ли он в моих
словах некий подтекст.
– Сначала о главном, – Ной засунул руки в карманы. – Бартоломью вернулся в гостиную.
Уверен, он будет рад тебя видеть.
Бартоломью. Правильно. Я отвратительная сиделка, верно? Сначала я потеряла питомца, а
потом забыла о его возвращении, потому что отвлеклась на каменное искусство и до
тупости горячего каменщика, который его создал.
Я последовала за Ноем по короткому коридору. Он повернулся к первой двери слева, и
мне пришлось протискиваться мимо него, чтобы увидеть аквариум длиной с мое тело. Он
был прижат к дальней стене, и меня накрыло облегчение, когда я увидела маленького
серого лесного хомяка, стоящего на задних лапках. В его взгляде читался укор: «Где, черт
возьми, ты шаталась?»
Я поспешила к нему и опустилась на колени, затем прижала руку к стеклу.
– Бартоломью! Я так рада тебя видеть.
Усы дернулись, зверек прижался к стенке резервуара и приложил одну лапу к стеклу. Он
выглядел абсолютно здоровым, счастливым и невредимым. Слезы закололи под веками.
– Не могу поверить, что чуть не потеряла тебя. Твоя мамочка убила бы меня.