ты назвал его ублюдком.
– Прости, Бартоломью, – извинился Ной. – Ты самый умный грызун, которого я знаю.
Он появился на краю камня, усы дергались, и я всхлипнула от смеха, когда Бартоломью
встал на задние лапы, чтобы осмотреть мерцающий камень над собой.
– Я пойду, возьму лестницу, – Ной бросился через дверной проем, но я не отрывала глаз
от маленького животного. Я была так чертовски рада его видеть, что боялась разорвать
зрительный контакт. Боялась даже моргнуть, чтобы не потерять то, что только что нашла.
– Это не единственный второй шанс, который у тебя есть, – шепнул Харлоу.
– Постарайся не облажаться, – проворчал Уотсон.
Постараюсь. Клянусь, я постараюсь.
Через несколько секунд Ной вернулся с металлической раздвижной лестницей, покрытой
краской, но без ржавчины. Он стал поднимать ее, и этот звон заставил Бартоломью
испуганно пискнуть.
– Давай я поднимусь, – предложила. – Он знает меня лучше всех. Надеюсь, он подойдет
ко мне.
– Будь осторожна, – предупредил Ной, но не стал спорить, когда я начала взбираться на
лестницу. – Не торопись. Я страхую тебя.
Мне не нужно было слышать эти слова, чтобы это знать. То, что я чувствую с Ноем, это
глубокое знание, что он прикрывает мою спину несмотря ни на что. Я поднималась
осторожно, не торопясь, почти забывая, что смертельно боюсь высоты. Понимание, что
Ной поймает меня, если я упаду, сделало меня храбрее.
Я не успела оглянуться, как достигла места, где несколько секунд назад исчезли
дергающиеся усы Бартоломью. Он поселился на шельфе речной скалы прямо под
обсидиановым небом. Я смотрела на него, вознаграждаясь блеском маленьких черных
глаз-бусин, изучающих меня.
– Привет, – сказала я мягко. – Мы скучали по тебе.
Бартоломью отнёсся ко мне с подозрением. У меня не было ощущения, что меня ему не
хватало. На самом деле, он, вероятно, был бы счастлив пробыть здесь еще в течение
нескольких дней, сидя под этим сверкающим обсидиановым небом.
– Так вот как выглядит рай лесного хомяка, – пробормотала я, приближая свою руку к
нему. Не думаю, что он настолько сумасшедший, чтобы спрыгнуть, но кто же знал, что я
буду бегать босиком по улице? Трудно предполагать, что кто-то будет делать, когда
напуган.
Наверное, стоило прийти сюда с какой-нибудь закуской. Чем-нибудь, чтобы приманить
его. Опять же, он не мотивирован едой.
Я протянула руку и продемонстрировала серебряную круглую сережку с правой мочки
моего уха и отвела ладонь, дразня его блестящей формой. Глаза Бартоломью
расширились, он сделал осторожный шаг вперед.
– Вот так, – уговаривала я. – Всего несколько шажков вперед.