(Засѣданіе 15 и 16 декабря 1 867 года Рязанскаго окружнаго суда въ г. Данковѣ).
Засѣданіе по этому дѣлу, получившему громкую извѣстность, открылось въ 12 часовъ дня 15 декабря, подъ предсѣдательствомъ члена суда К. И. Порозова; обвинялъ товарищъ прокурора И. И. Фроловъ; защищали: кандидатъ правъ князь А. И. Урусовъ и присяжный повѣренный Ф. Г. Соловьевъ. Одинъ изъ подсудимыхъ, Степанъ Павловъ Морозовъ, содержался въ тюремномъ замкѣ полтора года, а потому онъ, какъ находившійся подъ стражей, былъ помѣщенъ на скамьѣ подсудимыхъ. Остальные обвиняемые, въ числѣ 32 человѣкъ, находились на порукахъ, на свободѣ, а потому и были помѣщены въ особой части залы, которая была назначена для публики. Одинъ изъ обвиняемыхъ, человѣкъ больной, едва могъ держаться на ногахъ и все время оставался въ полулежащемъ положеніи. — Публики собралось столько, сколько могла вмѣстить зала. — Къ судебному слѣдствію было вызвано 25 человѣкъ свидѣтелей: 13 — со стороны обвиненія и 12 — со стороны защиты. Изъ первыхъ не явились двое: жандармскій штабъ — офицеръ Гусевъ и волостной писарь Щегловъ. — Въ составъ присутствія присяжныхъ засѣдателей вошли 11 крестьянъ и мѣщанинъ Рубцовъ, избранный старшиною.
Обвинительный актъ, которымъ подсудимые преданы суду, слѣдующаго содержанія:
Въ 1866 году между крестьянами села Хрущевки, Данковскаго уѣзда, имѣнія барона Медема, распространился слухъ, что требованіе отправлять издѣльную повинность на землѣ помѣщика. находящейся за чужими рубежами, незаконно, и что на этомъ основаніи крестьяне села Клешни, Ефремовскаго уѣзда, были освобождены отъ обработки земли помѣщика. Вслѣдствіе сего они, весною того года, при дѣлежѣ земли, обсуждали: слѣдуетъ ли имъ пахать въ Сѣкиренской дачѣ, принадлежащей ихъ помѣщику барону Медему и находящейся за нѣсколькими рубежами другихъ владѣльцѣвъ. Въ это время къ нимъ подъѣхалъ ихъ волости старшина, Матвѣй Никитинъ (вскорѣ послѣ того умершій). Они предложили этотъ вопросъ на его разрѣшеніе. Онъ имъ отвѣтилъ: «съ Богомъ, нечего ѣздить туда пахать, потому что нѣтъ на это закона; только вы держитесь дружно, а то заставятъ, да можетъ вамъ самимъ будетъ плохо: выдержите, такъ ваша взяла». Тутъ они рѣшили единогласно въ пустоши не пахать, чего бы это имъ ни стоило. Настало время пахоты. Староста повѣстилъ крестьянамъ, что время отправляться въ пустошь. Мальчишки, обыкновенно справляющіе эту работу, ранѣе всѣхъ выѣхали и съ нимъ крестьянинъ упомянутаго общества, Павелъ Моисеевъ, не бывшій на сходѣ, на которомъ положено было не работать въ пустоши. Остальные крестьяне, видя, что часть барщины поѣхала, отправились также туда, но работать не стали, а принялись бранить Моисеева за то, что идетъ противъ мірскаго рѣшенія. Изъ — за этого произошла драка между Моисеевымъ и Ѳомою Іудаевымъ Самохинымъ. Узнавъ объ этомъ рѣшеніи крестьянъ барона Медема, мировой посредникъ Хонинъ собралъ сходъ и увѣщевалъ ихъ работать въ пустоши, но крестьяне отказались. Затѣмъ уже не сдавались ни на какіе уговоры мѣстныхъ властей. Между тѣмъ хрущевскіе крестьяне разузнавали о справедливости слуховъ, что незаконно работать на помѣщика за чужими рубежами, и что въ селѣ Клешнѣ на этомъ основаніи крестьяне освобождены. Такъ трое изъ нихъ: Степанъ Павловъ Морозовъ, Василій Никитинъ Борисовъ и Егоръ Корнѣевъ Тепляковъ, — были неподалеку отъ деревни Клешни и посылали туда Борисова разузнавать. Тамошніе крестьяне ему сказали, что дѣйствительно они отказались работать за чужими рубежами, и помѣщикъ имъ въ этомъ уступилъ. Это ими было передано обществу. Раза два человѣкъ по 15 изъ крестьянъ приходили въ свое волостное правленіе и просили волоснаго писаря, Ефима Петрова, прочитать Положеніе. Но, не встрѣтивши ничего въ Положеніи о рубежахъ, они не повѣрили писарю, а Степанъ Павловъ Морозовъ, бывшій въ числѣ пришедшихъ, замѣтилъ ему, что онъ держитъ руку помѣщика. Когда же Петровъ вышелъ изъ службы, то крестьяне опять приходили къ нему и изъ нихъ Степанъ Павловъ Морозовъ просилъ его сказать правду, такъ какъ уже онъ вышелъ изъ писарей. Получивъ прежній отвѣтъ, крестьяне остались недовольны и разошлись. Въ маѣ мѣсяцѣ того же года рязанскій губернаторъ потребовалъ къ себѣ двухъ крестьянъ этого общества — Ѳому Іудаева