, совѣтникъ рязанскаго губернскаго правленія
Голубовъ и рязанскій жандармскій штабъ — офицеръ
Гусевъ. По увѣщеванія этихъ лицъ ее имѣли успѣха: крестьяне остались при своемъ рѣшеніи. Наконецъ вытребовано было войско. Передъ входомъ его въ сельцо Хрущевку, еще разъ было предложено крестьянамъ, чрезъ старшину, покориться и исполнить требованія правительства, но и тутъ крестьяне всѣмъ міромъ отвѣчали, что пусть съ ними дѣлаютъ что хотятъ, а они не измѣнятъ своего рѣшенія. Пріѣхалъ рязанскій губернаторъ, и войско вошло въ сельцо. Несмотря на увѣщеванія и со стороны губернатора, крестьяне не согласились исполнить его требованій, говоря, что онъ требуетъ отъ нихъ незаконнаго. Тогда приступлено было къ экзекуціи. Высѣкли немногихъ крестьянъ. Но когда со стороны этихъ было дано согласіе исполнить все, что отъ нихъ требуютъ, то и весь міръ сталъ просить прощенія и обѣщалъ болѣе не упорствовать. Этимъ безпорядки въ сельцѣ Хрущевкѣ и кончились.
При слѣдствіи данковскій исправникъ Бѣлокопытовъ, приставъ 1‑го стана Свѣтловъ, мировой посредникъ Хонинъ, членъ рязанскаго по крестьянскимъ дѣламъ присутствія Бернардъ, совѣтникъ губернскаго правленія Голубовъ и жандармскій штабъ — офицеръ Гусевъ — показали, что ими замѣчены, какъ наиболѣе упорные въ неповиновеніи и болѣе другихъ кричавшіе на сходахъ о несправедливости требованій властей 12 человѣкъ изъ общества крестьянъ барона Медема, сельца Хрущевки и въ особенности трое: Степанъ Павловъ Морозовъ, Кирила Павловъ Морозовъ и Григорій Никифоровъ Рыбаковъ. Противъ этаго замѣчанные двѣнадцать крестьянъ объяснили, что они участвовали въ неповиновеніи властямъ и въ безпорядкахъ наравнѣ со всѣми крестьянами ихъ общества и ни чѣмъ не отличались отъ другихъ. Зачинщиками и подговорщиками въ этомъ не были; если бывали впереди и говорили, то это случайно. Общество, заранѣе положивъ отказаться отъ работы въ Сѣкиринской пустоши, дѣйствовало единодушно, укрѣпившись совѣтомъ умершаго старшины Матвѣя Никитина. Остальные домохозяева общества крестьяне барона Медема, сельца Хрущевки, въ числѣ сорока двухъ человѣкъ, объяснили, что они неповиновались и сопротивлялись властямъ по предварительному между собою соглашенію. Введены были они въ заблужденіе слухами о незаконности пахать землю помѣщика за чужими рубежами и совѣтомъ умершаго старшины Матвѣя Никитина: кромѣ его зачинщиковъ и подговорщиковъ у нихъ не было, а дѣйствовалъ весь міръ, какъ одна душа.
Вслѣдствіе сего временно — обязанные крестьяне сельца Хрущевки, имѣнія барона Медема въ числѣ 53 человѣкъ обвиняются въ томъ, что они въ 1866 году, по предварительному между собою соглашенію, упорно неповиновались и сопротивлялись властямъ, установленнымъ правительствомъ. Это сопротивленіе сопровождаемо было явнымъ съ ихъ стороны насиліемъ и безпорядками, и разъ (14 іюля) было произведено ими съ полѣньями и кольями въ рукахъ. Притомъ двѣнадцать человѣкъ изъ нихъ обвиняются какъ виновнѣйшіе изъ соучастниковъ въ упомянутомъ преступленіи, а изъ нихъ Григорій Никифоровъ — еще и въ томъ, что онъ 14‑го іюля нанесъ неприличными словами оскорбленіе приставу 1‑го стана Данковскаго уѣзда, при отправленіи имъ обязанности службы, т. е. совершили преступленія, предусмотрѣнныя въ 262, 263, 266 и 286 ст. улож. о нак. изд. 1866 года.