Но вместо страха девушка ощутила сильнейшую ярость. Захотелось закричать, ударить ладонями этот взрытый копытами и полозьями саней снег, выпуская из себя всю накопившуюся злость.
Еще ранее на постоялом дворе станции, когда острыми когтями в душу цеплялось странное предчувствие чего-то неотвратимого, Лиза пыталась отстрочить эту поездку, как могла. Особенно, когда увидела ямщика, которому предстояло провезти их до условленного места. Он выглядел так, словно сошел со страниц книг о разбойниках.
— Blödsinn!>[6] — отмахнулись от нее и от ее слов, пытаясь закрыть крышку одного из дорожных сундуков. За ночь изрядно похолодало, и теперь, чтобы не замерзнуть, они были вынуждены извлечь из сундука теплые шали из мягкой шерсти, которые повязали поверх капоров.
— Чушь! — повторили и добавили уже на французском языке, словно ставя точку в разговоре: — Absurdités!>[7]
— Но… — попыталась возразить Лиза, презрев основы своего воспитания: никогда не перечить старшим по летам и положению! Но ее тут же оборвали коротким и резким: «Цыц!», и она подчинилась, отчаянно пытаясь задавить в душе дурные предчувствия.
Откуда-то из-за перевернутых саней раздался тихий стон. Лиза резко подняла голову.
— O mein Gott! — а следом послышалось сдавленное проклятие на так и не покорившемся ей языке, несмотря на все усилия приглашенного учителя. Да и могла ли она знать выражения, которыми так щедро сыпала женщина, лежащая на снегу за санями?
В ответ на этот стон со стороны полей донесся слабый звук охотничьего рожка, заставивший Лизу вскочить на ноги. Что же она сидит на снегу? Отчего не зовет никого на помощь? Отчего не бросается к раненой спутнице своей?
В спешке девушка запуталась в юбках и снова упала в снег, наступив на подол платья. А из-за саней к ней уже требовательно взывали:
— Что же ты, дитя? Кричи же! Кричи! Ах, минуют же! И тогда… Кричите же, Лизхен! Кричите!
И она закричала изо всех сил. Выпуская с этим криком и страхи, и злость, и даже боль, снова кольнувшую ее острой иглой.
Громко заржали лошади, словно помогая Лизе привлечь внимание миновавших поле где-то в отдалении охотников. Забили ногами, взрывая снег почти до самой земли.
— Мадам! — прошептала испуганно Лиза, прервав свой отчаянный вопль. Ведь где-то там лежала ее спутница, рискуя стать жертвой агонии покалеченных лошадей. Та, что теперь была единственным человеком, за кого Лиза могла ухватиться в этом мире. Не дай бог, случится страшное! И тогда она останется и без этой, пусть слабой, но защиты.
— Мадам, — снова позвала Лиза, уже не скрывая истерических ноток в голосе. Попыталась подняться на ноги, но снова наступила на подол и рухнула на колени, больно ударившись об утоптанный снег.