«Он как следует трахнет тебя». Слова горели в мозгу, но я не повторила их.
«Просто, скольких же девушек ты лишил невинности, чтобы это знать? И сколько из них пришли в твою постель добровольно?» — Слова вертелись на кончике языка, но я не была самоубийцей.
— Они не узнают, что это твоя кровь?
— Нет.
Он вернулся к столику и налил виски в стакан с кровью и водой. Не сводя с меня глаз, осушил его одним глотком. Я невольно сморщила нос от отвращения. Он что, пытался меня запугать? Пить кровь с этой целью было излишне. Еще ни разу не встретив, я уже его боялась. И, возможно, все еще буду бояться, когда склоню голову над его открытым гробом.
— Что насчет теста ДНК?
Он засмеялся. Это был не совсем радостный звук.
— Им будет достаточно моего слова. Никто не усомнится в том, что я забрал твою девственность, когда мы остались наедине. Они не станут, потому что я тот, кто я есть.
«Да, это так. Тогда почему ты меня пощадил?» — еще одна мысль, что никогда не сорвется с моих губ. Но Лука, должно быть, думал о том же, потому как его брови сошлись на переносице, а взгляд стал блуждать по моему телу.
Я напряглась и сделала шаг назад.
— Нет, — произнес он низким голосом. Я замерла. — Ты сегодня уже пятый раз шарахаешься от меня.
Он поставил стакан, взял в руку нож и подошел ко мне.
— Отец никогда не учил тебя скрывать страх от монстров? Они пускаются в погоню, если ты бежишь.
Может, он ожидал, будто я стану противоречить его утверждению, что он монстр, но я была не настолько хорошей лгуньей. Если монстры и существовали, то к ним можно было отнести мужчин из моего мира. Когда Лука возник передо мной, пришлось откинуть голову назад, чтобы взглянуть ему в лицо.
— Этой крови на простынях нужна история, — просто сказал он и поднял нож. Я вздрогнула, и он шепнул: — Это уже шестой раз.
Он подсунул лезвие под край лифа свадебного платья и медленно провел ножом сверху вниз. Ткань расходилась в стороны и наконец упала к моим ногам. Лезвие ни разу не коснулось моей кожи.
— В нашей семье существует традиция раздевать невесту таким образом.
У его семьи было много отвратительных традиций.
В конечном счете, я оказалась перед ним в плотном белом корсете со шнуровкой на спине и в трусиках с бантом чуть выше попы. Мурашки покрывали каждый сантиметр моего тела. Взгляд Луки обжигал кожу. Я отступила назад.
— Седьмой, — произнес он тихо.
Во мне вспыхнула ярость. Если он устал, что я шарахаюсь, может, стоило прекратить быть таким пугающим?
— Повернись.
Я выполнила приказ, и, услышав его резкий вдох, тут же об этом пожалела. Он подошел ближе и слегка потянул за бантик, отчего трусики оказались еще выше. «