— Бежим! — говорю я девчонке и хватаю её за руку.
— Постой, сынок!
Это мой отец. Он неспешно приближается. Он держит в руке свой рабочий топор. Топор тускло поблёскивает в ржавом лунном свете.
— Ты куда, сынок? — спрашивает он, остановившись в пяти шагах.
Девчонка прячется за мою спину.
— Куда же ты, сынок? — повторяет отец. — Мама будет скучать по тебе.
— Мать мертва, — говорю я. — Я удавил её.
— Да, — говорит он. — Я так и подумал, что это ты сделал. Зачем ты это сделал, сынок?
— Она просила меня.
— А зачем же ты обгрыз ей лицо, сынок?
— Что? — что мелет это лесоруб?! Ничего я не обгрызал.
— Ты обгрыз ей лицо, сынок, — повторяет он. — Зачем?
— Я не делал этого! Наверное, собаки прокрались в незакрытую дверь.
— Нет, сынок, нет, — качает он головой. — Дверь была закрыта. Собаки не могли попасть в дом. Дверь была закрыта, сынок. Вот как выходит.
— Я ничего не делал. Я только удавил её. Она просила. Ей было очень больно и она просила.
— Подойди ко мне, сынок, — говорит отец. — Девочка пусть останется, а ты подойди ко мне. Я должен убить тебя. Теперь. Так выходит, сынок. Ты не должен был… такое делать со своей матерью, сынок.
Я достаю из-под рубахи нож.
— Попробуй только, лесоруб, — говорю я. — Я уже убил одного охотника. Думаешь, с тобой не слажу?
Отец перехватывает топор и идёт ко мне. Девчонка пищит и отбегает в сторону. Струсила. Конечно, кто же не струсит, когда такой верзила лесоруб идёт к нему с топором. Тем более — девчонка.
Я делаю шаг назад. Сжимая в потной ладони «листок», выставляю его перед собой. Отец поднимает топор. Мне не справиться с этим здоровенным лесорубом. Да и нож — плохая защита от топора. Сейчас я умру. Я знаю, что умру. Но мне почему-то совсем себя не жалко.
— Мне так жаль, сынок, — говорит отец.
А мне — нет. Зачем он столько болтает? Ещё бы заплакал, верзила. Давай, бей. Ты наклонишься вперёд. Я вывернусь из-под топора. Тебя перевесит вслед за ударом в пустоту. Я поднырну под твои руки и всажу «листок» тебе в брюхо. Ты сдохнешь так же, как тот охотник. Ну, давай, бей. Вытащив нож из брюха, я полосну тебе по горлу. Ты захочешь поднять топор и махнуть ещё раз. Но будет уже поздно. Кровь польётся из твоего горла. Перехватит дыхание. Ты захочешь вдохнуть — и не сможешь. Прежде чем ты умрёшь, я скажу: я не трогал мою мать! Я удавил её, потому что она просила, но больше я ничего не делал.
Или?..
Нет!
— Мне очень жаль, сынок, — повторяет лесоруб. — Ты не должен был…