Я хихикаю.
— И что это должно значить?
— Ты знаешь.
Его рука снова оказывается на моей шее, большой палец массирует горло. Честно, это, возможно, самое эротичное, что он мог сделать на людях, чтобы не было стыдно. Мои глаза закрываются, дыхание учащается, голова откидывается на его плечо.
— Я немного устала, — говорю я. — Тебе, наверно, стоит отвезти меня домой.
Он ласково отвечает:
— Хорошо, родная, я отвезу тебя домой.
Джей помогает мне встать, мы прощаемся и затем спускаемся на лифте в фойе. Устроившись на пассажирском сиденье его машины, я сразу засыпаю.
А когда чуть позже просыпаюсь, машина стоит на обочине дороги, Джей расхаживает снаружи и разговаривает с кем-то по телефону. Я оглядываюсь. Единственный свет исходит от фар машины. Где мы находимся, если даже нет уличных фонарей? Точно не на пути домой. Я, должно быть, сплю. И с этой мыслью я снова засыпаю.
Я просыпаюсь только к полудню следующего дня в собственной кровати и раздетая до нижнего белья. Улыбаюсь при мысли о Джее, несущем меня из своей машины до моей комнаты, а затем получающим удовольствие от снятия с меня платья. После долгих часов сна чувствую себя отдохнувшей.
Я немного разочарована, что Джей не остался со мной, но, видимо, из-за того, что папа дома.
Не знаю, как преподнесу ему то, что мы с Джеем пара, но еще слишком рано. Возможно, мы можем провести еще какое-то время, наслаждаясь новизной ощущений, прежде чем примем какие-нибудь решения о том, что именно происходит между нами.
Я встаю и залезаю в душ, думая о том, как переживу переезд Джея через неделю. Больше не будет приготовленных им завтраков или его флирта во время еды. Больше не будет шипучих пузырьков в животе от осознания того, что он спит по другую сторону стены моей спальни.
Хотелось бы, чтобы существовал какой-нибудь способ ему здесь остаться.
Как только выхожу из душа, высушиваю волосы и одеваюсь. Собираясь спуститься вниз, прохожу мимо комнаты Джея, и его дверь открыта. Заглядываю вовнутрь и вижу, что он снова разложился на полу: вокруг лежат раскрытые книги, а по ковру разбросана куча бумаг. На другом конце комнаты целая колода карт, на которых маркером написаны разные цифры, аккуратно разложена рубашкой вниз.
Все любопытней и любопытней. Я даже не удосуживаюсь спросить, чем он занимается, ведь знаю, что не скажет. Когда замечаю корзинку хлеба рядом с ним, из которой — должна добавить — он небрежно ест, я скрещиваю руки на груди.
— Это та корзина хлеба, которую подарил мне Оуэн? — спрашиваю я, не веря своим глазам.
Его глаза поднимаются на меня, с одобрением осматривая мое тело, прежде чем остановиться на лице.