- Деревянный огурец, - надулся прыщавый, мигом убирая странный подарок в мешок.
- И на кой он ляд нашей королеве? – спросил я.
- Чтобы напряжение снимать после трудного дня, из указов и встреч состоящего.
- Таким способом лишь престарелые распутные лярвы пользуются, друг.
- Нет и нет, - вспылил прыщавый. Ему очень не понравилось, как я критиковал его подарок. – Потребно огурцом усталые суставы разминать и мышцы, что сталью наливаются от постоянного сидения на троне. Изумительная форма моего приспособленья мигом исцелит усталое тело Её величества.
- Пожалуй, надобно мне тоже этот инструмент себе купить, - задумчиво ответил сиятельный граф, наливая третью порцию похлебки и не смущаясь злых глаз честного люда, ждущего, когда же окаянный граф наконец-то нажрется.
- Тебе это не понадобится, старый, - ответил я. – Если ты не прекратишь жрать похлебку честного люда, то честной люд тебя этим огурцом содомирует, а потом голову пробьет, когда ты в гневе ядом плеваться начнешь.
- Ох уж эта дорога. Все силы из благородных мужей тянет, как портовая девка, что подобно пиявке присасывается к мужественности мужской. Прошу, честной люд, налетайте на котел. Пусть по дну его лишь ложки ваши деревянные стучат, но не огурцы.
- Чему ж там стучать, коль ты все сожрал, паскудник? – спросил старик с фолликулярным задом, оказавшийся внезапно старухой.
- Писание гласит, что лишь на пустой желудок можно мысли святые заиметь, но никак не на полный, - ответил сиятельный граф, испуская благородную отрыжку, а я понял, что сейчас честной люд запечет самого сиятельного графа с морковкой и яблоками, ежели тот не прекратит нести ахинею.
- Писание гласит, что пора и честь знать, старый, - перебил я рыцаря и поднялся с бревна, пронизываемый раскаленными и злыми глазами честного люда. – Спасибо, что не прогнали, и не пронзили моего милорда деревянным огурцом. За это дам совет.
- Совет? – глаза у всего честного люда сразу зажглись добрым, любознательным светом, как у мельниковой Джессики, к которой я любил захаживать под утро после тяжелой ночи за чисткой репы, и которой показывал, как я эту самую репу чистил, используя в качестве подробного объекта груди маленькой затейницы.
- Совет? – переспросил сиятельный граф, который осоловел от трех порций похлебки и разучился здраво мыслить.
- Совет, - подтвердил я. – Деревянными огурцами королеву не проймешь. Она кто? Баба. А бабы чего любят? Украшеньица, честной люд. Серебряные, золотые, с каменьями и гладкой эмалью. Украшеньица, а не деревянные огурцы, горшки из дерьма и глины, и кривые сабли. Тогда и милость королевы будет больше.