– Это волнует меня меньше всего.
– Вы же переживали, что я могу свалиться с лестницы. Я свалилась, хоть и на ровном месте! А вам плевать на мою шишку.
– Я переживал насчёт лестницы. Она сделана из редких каменных пород.
– А вот и враки. Вы волновались из-за меня, – вино дало о себе знать и окончательно развязало язык. Арлина и была бы рада его прикусить, да было уже поздно.
Яркая вспышка света ослепила девушку и заставила зажмуриться – это зажглись свечи в подсвечниках, вставленных в стену. Тайернак стоял напротив, прислонившись к дверям своей спальни и скрестив руки на груди, а Арлина обнаружила, что сидит среди рассыпанных колосьев. Перевёрнутая ваза раскололась надвое; скинутая же с постамента горгулья была в аккурат под каблуком сапога лорда.
– Ну, почти ничего и не разбилось. Ваза – тьфу, я вам таких на барахолках Атоля сотню куплю, а у того страшненького только крыло чуть треснуло.
Арлина вскочила но ноги, стряхнула с платья шелуху, бросилась к статуе, схватила горгулью за оттопыренные уши, попробовала приподнять, но сапог Тайернака припечатал каменное существо к мраморному полу намертво.
– Отдайте, – Арлина подергала горгулью и подняла голову. От взгляда старика по телу побежали мурашки.
Девушка робко сделала шаг назад. Второй. Третий. И упёрлась спиной в противоположную стену. Бежать бы, да ноги стали ватными и будто приклеились к полу. А Тайернак равнодушно пнул горгулью от себя, уверенно шагнул к Арлине и прижал её к стене – не улизнуть.
– Я действительно думал только о тебе, – его голос изменился, в нём не было больше неприятного старческого скрежета и вороньего карканья. – И я уже давно живу мыслями только о тебе и не могу найти повода тебе об этом сказать.
Арлина не дышала и не смела пошевелиться; сердце нырнуло подальше к пяткам и еле слышно отзывалось оттуда. Ну, почему? Почему, когда ей так хочется побродить по длинным коридорам замка в одиночестве, ей всегда навстречу попадается то вечно чопорный Пакстон, то краснощёкая мадам Потаж, то статуя горгульи, глаза которой тут же вспыхивают зловредным огоньком и следят за всеми, кто проходит мимо? Почему сейчас нет никого из слуг? И даже сброшенная с постамента статуя валяется далеко-далеко, повернувшись противной мордой к стене.
– Это всё вино, – пролепетала Арлина, обрывая внезапные признания, – ударило вам в голову.
– Это всё, что ты можешь сказать? – горько усмехнулся Тайернак. – Раньше ты была более красноречива.
– Вы добрый сердцем, заботливый хозяин. Ваши слуги любят вас и счастливы, что им нашлось тут место. Возможно, и как муж вы сможете кого-то осчастливить. Мадам Потаж, например. Она в вас души не чает и по возрасту вам подходит.