Диме решил, что ему не грозит опасность от этого человека, а потому направился к двери, которая изнутри открывалась и без ключа. Нужно было только привести в движение простой механизм.
Замок открылся двумя щелчками.
За дверью помимо полицейского стояла еще женщина-врач в белом халате, мужчина в костюме и…Николай Александрович — учитель истории. Вот кого он был действительно рад видеть. Но прежде чем он успел обмолвиться словом с учителем, к нему подскочила врач и принялась осматривать. Увидев жуткие синяки на его шее, она тут же потребовала вывести Диму на улицу, где их ждала «скорая». Полицейский попытался настоять на том, чтобы задать мальчику пару интересующих его вопросов, но женщина ничего не хотела слышать. Ее поддержал мужчина в костюме, который оказался детским психологом. Полицейскому пришлось отступить.
На улице было очень людно. Знакомые лица соседей глядели на него скорее с интересом, чем с сочувствием. Диме хотелось скрыться от их глаз. Он залез на борт «скорой» и та увезла его прочь от родительской квартиры. С ним поехали только женщина-врач и психолог. Полицейский и Николай Александрович наверняка двигались за ними следом на другой машине.
По пути в больницу, врач осмотрела повторно его горло, попросила сделать пару глотательных движений и поинтересовалась, если он чувствует привкус крови во рту. Также ее беспокоили его дыхательные пути. Дима заверил, что дышит нормально и не кашляет кровью, а вот глотать было на самом деле больно.
Психолог тоже поинтересовался его самочувствием, правда, его интересовало не физическое здоровье, а душевное. После нескольких полученных ответов, психолог пришел к выводу, что психика мальчика хоть и была расшатанной, все же до необратимых последствий дело не дошло. Оба врача сошлись на том, что жизни мальчишки не угрожает опасность, но необходимы были дополнительные обследования в больничных стенах.
Уже на месте, Диму перенесли на носилки и быстро и покатили его на рентгенографию. Затем у него взяли кровь на анализ, провели ларингоскопию, компьютерную томографию и еще много других трудновыговариваемых исследований. Вскоре Дима проголодался, но еду ему никто не спешил приносить, заявив, что ему пока предстоит не только поголодать какое-то время, но и молчать как рыба, до тех пор, пока врачи не получат результаты анализов.
Ему принесли поесть только во второй половине дня. Суп-пюре и манную кашу. Еда была безвкусной, а потому и противной. Но из-за сильного голода ему было на это плевать. Обе тарелки были опустошены быстро, каждая в течение минуты.