Я решилась. Нашла в столе припрятанную бутылочку коньяка, коробку конфет и, выглянув в коридор, убедилась в отсутствии кого-то в поле зрения. Вновь балагурить с Маман не хотелось… в прошлый раз нам всем это слегка боком вышло. Еще одного влюбленного в кого-то вампира я бы не пережила. Хотя… может, именно этого мне сейчас и не хватает? Чтобы все забыть в чертовой матери?
Бочком, на цыпочках, я проскользнула в коридор, потом по лестнице… мимо пустого зала, в котором доносилось бормотание химичившей с чаем Пу, и вниз… к своей драгоценной русалке.
В гроте было тихо как-то… слишком тихо. Я осторожно пристроила бутылку на неровном полу, подошла к воде и позвала:
— Зеленая!
Ничего, все тихо. Стало обидно. До боли. Я тут забыться в хмельной угаре пришла, и что… не с кем!
Пить одной нельзя, это все знают! Еще и алкоголичкой мне стать не хватало, для полного счастья!
— Зеленая… не отзовешься, я к тебе до самой весны фиг приду.
Гладь слегка подернулась рябью, на поверхности показалась заспанная рожица. Зеленая зевнула, подплыла по мне, сразу же потянулась к коньяку и прошептала, едва слышно:
— Ну что ты кричишь? Поспать русалке не даешь…
Поспать? А это новость! Ранее Зеленая сонливостью не отличалась, как не придешь, все бодрячком. Я даже, грешным делом, подумала, что спать она и не умеет…
Мало ли? А может, таким, как она, и спать не надо?
— Что ты ночью делала-то, русалка?
О па! Я и не думала, что Зеленая так вспыхивать умеет, таким красивым изумрудным румянцем. А ей идет. Ей все идет, она у нас красавица. Видимо, ночка у нее выдалась веселая, не чета моей. Русалка наколдовала два бокальчика а-ля «сфинтер», отлила мне коньяка, себе, принюхалась в темной жидкости и протянула:
— Н-у-у-у-у-у-у-у… ночь… ночь была красивая…
— Холодная, — не удержалась я.
— А звезд сколько!
— Хвост не отморозила, звездная ты наша?
— Любовь греет…
Что любовь греет даже русалочью кровь, я не сомневалась. И больше язвить не смела, поязвишь тут, сразу хвостом получишь! Устроившись на краю бассейна, я слушала счастливое щебетание Зеленой, пила с ней коньяк, и слегка успокаивалась. Чужая радость оказалась заразительной. Искрометной. И оставляла какое-то странное томление в груди.
Я ведь тоже чувствовала что-то подобное. Но, увы, не с Анри.
— А ты? — спохватилась Зеленая, поймав мой взгляд в зеленоглазый плен.
— А что я?
Зеленая улыбнулась, недобро так улыбнулась, прислонилась к краю бассейна и мягко шлепнула по воде хвостом. От нетерпения, наверное. И я сразу же поняла, что сейчас язвить будут надо мной.
— Говорят, — протянула она, — из-за тебя на балу чуть вампиры не подрались…