— В мире хаоса он… превратился в демона? — шепчу, глядя на наследника широко раскрытыми глазами.
— Если ты думала, что в нижнем или в верхнем мире возможно жить, дышать или каким-либо иным способом бороться за своё существование — то ты невероятно, до невозможности глупа, — медленно произносит Грегор, каждым словом вбивая новый гвоздь в мой мозг, — Это миры, в которых могут жить лишь их собственные обитатели. Они непригодны для людей. А те смертные, что попадают в них — видоизменяются, навсегда теряя человеческий облик. Ты должна была проходить по истории Средимирья, какой резкий скачок в развитии получили монстры хаоса — некогда бестелесные. Задай себе вопрос — откуда они взялись? И почему их количество не уменьшается, несмотря на постоянные военные действия на границе?
— Во имя хаоса, — вновь закрываю рот ладонью — но на этот раз, уже останавливая вбитое в привычку обращение к нижнему миру, как к единственной силе… — Монстры второго уровня — это люди, прошедшие через проход?!
— А высшие демоны — это маги, решившие узнать, какого там, в мире хаоса, — произносит Грегор, прямо глядя на меня.
— А те, что выходили из прохода до монстров второго уровня? Это кто? — напряженно смотрю в его глаза.
— Это души умерших людей. Если конкретно — души воинов, сражавшихся за проход в нижний мир ещё до появления империи.
— Души? — удивленно переспрашиваю.
— О, тебе ещё о многом предстоит узнать, — невесело усмехается Грегор, — но сейчас… — и он вновь берёт меня за руку и ведёт вперёд, — ты же так хотела аудиенции с отцом. Как видишь, я помню об этом. И думаю, пришло время узнать тебе, кто правит нашей страной…
Мы стремительно пересекаем огромную залу, переходя в восточную часть дворца.
Удивительно, но мы ни разу не натыкаемся на слуг… словно здесь их и не было вовсе. Нет, в западной части слуги присутствовали, как и стража — но последние стояли у стен так неподвижно, что воспринимались мной, как часть декора.
А в восточном крыле… здесь даже воздух был каким-то иным… не говоря уж о странном оформлении помещений — как будто мастер, создававший все эти колонны и барельефы на стенах, имел слабость к гигантомании.
— Чувствуешь? — с усмешкой спрашивает Грегор, даже не поворачивая ко мне головы.
— Почему здесь так свободно дышится? — удивленно смотрю по сторонам, кое-как поспевая за наследником, у которого, похоже, на сегодня была задача — вырвать мою руку. Так сильно он её тянул.
— Потому что здесь нет людей. В этой части дворца появляются только члены императорской семьи — остальным сюда вход строго запрещён, — отзывается наследник.