Что она делает и зачем, её высочество совсем не понимала. Она не только слышала, но и видела словно через ширму из мутного, грязного стекла. Наверное, поэтому ей и примерещилось, что женщина с перекошенным от ярости, совсем некрасивым лицом не слишком реальна. Не то чтобы через неё деревья были видны, да и в воздухе она не парила, но всё равно чувствовалась «ненастоящность»: чересчур бледная, даже, скорее, бесцветная, движения слишком плавные, тягучие, как это во сне бывает, а может, и ещё что-то.
— Ты мой! — взвыла бледная, вроде бы так и не дослушав до конца, что там ей дракон втолковывал. — Не отда-ам!
Крик тянулся и тянулся, повышаясь, пока не перешёл на визг, который не способна выдать ни одна живая глотка — он высверливал виски, раскалёнными иглами впиваясь в мозг. Ренна ткнулась лицом в листья, зажимая ладонью ухо, вдавливая голову в землю. Но вопль всё равно бил хлыстом.
— Не отда-ам!..
А потом мир погас, как задутая свечка.
* * *
Ренна поняла, что её похоронили. Паника с головой накрыла пуховой периной, не давая дышать. Принцесса по-рыбьи шлёпала губами, пытаясь глотнуть воздуха, но его просто не было. Девушка забилась, зашарила вокруг себя, нащупала ткань, показавшуюся саваном. Поползла, даже не догадавшись на живот перевернуться… И едва не свалилась с кровати — голова вниз свесилась так неожиданно, что в ушах зашумело.
А темнота оказалась вовсе не темнотой — всего лишь полумраком: в углу, на туалетном столике горел ночник, да и из-под неплотно прикрытой двери растекалась лужица неяркого тёплого света. Дышалось же трудно потому, что окно наглухо закупорили, а одеяло было слишком тяжёлым. И вовсе не в гробу её высочество лежала, а на непривычно широкой кровати. Ткань же, принятая за саван, была всего лишь простынёй.
Ренна откинулась на подушки, отерев влажный, противно-липкий лоб, прислушалась. В соседней комнате что-то тихонько стеклянно звякнуло, скрипнуло дерево, шорхнула то ли ткань, то ли бумага — принцесса не поняла.
— Как хочешь, но я всё равно считаю: это неправильно, — мягкий, уже где-то слышанный голос, заставил её высочество вздрогнуть, уж слишком неожиданно он прозвучал.
Почему-то Ренна никак не думала, что находящийся за стеной заговорит.
— Хорошо, а делать-то что? — раздражённо ответил Арэн. Принцесса замерла, стараясь даже дышать потише, вслушиваясь до ломоты в висках. — Ну ты прав, кругом прав, а я ошибался. Духов обмануть нельзя, с Пути не сойти, всё так. А дальше? Что с ней делать?
— С ней — это с кем?
— Перестань!
— Если речь идёт об Ингрин, то ты обязан её отпустить, я устал это повторять…