"Интересно, а Тохтар тоже меня не слышит?"
Тихий шорох за мой спиной и скрип сдвинувшегося под ногой камня, заставил развернуться с максимальной скоростью.
Ну, что могу сказать… Волки действительно "озоровали". Точнее, пока я видел только одного волка, но какого-то неправильного. Не похожего на всех тех волков, что я видел в трех зоопарках разных городов. Слишком уж он был серый, слишком здоровый и… Сухой!
И глаза, желтые глаза хищника с человеческим разумом, уставившиеся на меня.
Показав клыки, волк сделал мягкий шаг вперед, и стало понятно, что сдвинувшийся камень, это так, для привлечения внимания и зверь может двигаться легко и бесшумно, завораживающе танцуя на глазах своей жертвы, задурманивая голову и повергая добычу в панический ужас.
"Царь природы", если кто не понял, то это я о себе сейчас, глядя в глаза волку понимал, что никакой он не царь и уж тем более — природы. Ноги вросли в землю. В виски билась кровь.
Я очень боюсь высоты. До потери пульса боюсь высоты.
Но этот волк был намного страшнее.
Качнувшись взад и вперед, словно разминая лапы, волк вновь показал клыки. Белые, клыки. В мой палец длиной.
"Р-р-р-р!" — Волчье горло не предназначено для долгих бесед с едой. Предупредил, что "иду на ты" и пошел!
Легкий прыжок и масса, помноженная на скорость, полетела в мою сторону, подрабатывая хвостом, для ориентации.
Удар в грудь и я лечу в ледяную воду ручья, прикрывая одной рукой горло, другой вцепившись в серую шерсть животного, отталкивая его от себя.
Или прижимая?!
Нет, все-таки отталкивая! Иначе бы мне не поздоровилось встретиться с когтями, раздирающими не только тонкую человеческую кожу, но и шкуру его Высочества лося, а о бараньих я и вовсе предпочитаю помалкивать.
Оттолкнув серого, только и успел, что перекатиться боку на бок по руслу неглубокого ручья и попытался встать.
Ну да, ну да…
Снова легкий прыжок в мою сторону и я на лопатках. Волчьи лапы упираются мне в грудь, а раззявленная пасть приближается к моему, беззащитно раскрытому, горлу.
А вода такая холодная!
А из пасти зверя совсем не тянет неприятным запахом.
Все ниже и ниже опускается острозубая пасть, предвкушая мою горячую кровь и последний хрип.
— Обломайся, тварь… — Тридцать сантиметров инструментальной стали, честной и проверенной во многих заварухах, пролетает под лапой зверя и впиваются снизу в челюсть, ломает тонкую кость и впивается в мозг.
На миг желтые глаза наполняются обидой и непониманием, короткая судорога и когти рвут меня на клочки, превращая одежду в лоскуты, а меня в вопящий от боли кусок мяса.