Ладно, если Лина все-таки отвергла меня, сделаю то, что должен. Сдохну, вцепившись клыками в горло врага.
Я вернулся к Кругу и начал срывать с себя одежду.
— Вилд, — за спиной раздался голос Гичи.
— Что? — Я не оборачивался.
— Охрана у ворот передала: Лина приехала. Идет сюда.
Я поймал взгляд Нормана Говарда. Глядя мне за плечо, он хищно улыбнулся и медленно провел по губам кончиком острого красного языка.
Словно завороженный, я проследил за его взглядом. По дорожке между могильными плитами бежала, почти летела, Лина. Ее одежда была запорошена кирпичной пылью, волосы растрепаны, рукав рубашки почти оторван, что-то болталось на запястье. Ветерок ударил в ноздри запахом подсыхающей крови.
Я ощутил, как затапливает сознание багровый прилив. Яростный гул в ушах заглушал звуки внешнего мира. Крови! Крови! Крови!
Сам не помню как, я шагнул внутрь Круга.
* * *
ЛИНА
Условия поединка допускали смерть или тяжелое увечье побежденного. Хуже того, всем стоящим вокруг было ясно — живым из Круга выйдет только один. Воздух содрогался от ярости и жажды убийства, и, захваченные этим безумием, зрители невольно твердили после каждого удара: убей! Убей! Убей!
Люди видели в Ведьмином Кругу двух мужчин, которые жестоко месили друг друга кулаками и ногами, стремясь сбросить на землю, навалиться сверху, прижать локоть к горлу противника, лишить его дыхания, заглушить последний удар сердца.
Койоты видели двух огромных волков — черного и серого. Они сшибались грудью, вставали на задние лапы, рычали, взвизгивали и скалили клыки, стремясь рвануть вражескую плоть.
Одна я видела полную картину. Над толпой, над грызущимися волками в воздухе на уровне макушек деревьев мелькали томагавки и боевые дубинки. Там шел незримый бой — Истинные Мужи пайютов сражались против обезумевшего людоеда, даже после смерти не отказавшегося от своей ненависти и мести.
— Давай, черный, рви его!
Откуда-то издалека до меня донесся взволнованный голос Гичи. Черный это ведь Вилд, да? Он побеждает? С ним все будет хорошо?
— Не отпускай его! Дожимай! Вот так! — Голоса все громче и громче гудели со всех сторон. — Давай, мужик, я сразу в тебя поверил! Ай, молодца!
Образ колдуна в небе вдруг застыл, потом подернулся рябью, как вода от несильного ветра, и взорвался облаком черной пыли. На мгновение показалось, что солнце померкло, наверное, эта чернота ослепила меня. Затем сквозь облако проглянули верхушки деревьев, парящий высоко в небе жаворонок, тающий в лазури след сверхзвукового самолета.
Голоса вокруг твердили: Вилд! Вилд. Все кончилось? Я опустила глаза. В кругу стоял Джокер, уже в человеческом теле, и смотрел на распростертого у его ног Нормана Говарда. Тот еще пытался подняться на подламывающихся ногах. То ли пытался спастись, то ли не хотел принимать последний удар на коленях.