Но есть последний предел для отступления, за который невозможно, просто некуда поставить ногу.
Я подошла вплотную к стене и медленно провела по ней кончиками пальцев. Старый кирпич, местами выщербленный, с выкрошившимися от времени швами. Пожарную лестницу сняли из-за подростков, что повадились пить на крыше, а потом головой вниз спускаться на землю, минуя металлические ступени. На ее месте остались необрезанные штыри меньше дюйма длиной, но мне этого было вполне достаточно.
Вот мой подъем по совершенно гладкой стене уж точно показался бы подозрительным.
Я уронила сумку на землю, сверху на нее упала моя куртка и широкая клетчатая рубашка. Рядом пристроились кеды. Оставшись в джинсах-джоггерах и белой майке с узкими бретелями, я вытянула руку вверх и зафиксировала пальцы в трещине между двумя рядами кирпича. Помогая босыми пальцами ног, подтянулась, затем толкнула тело выше.
Полностью сосредоточившись на подъеме, я уже не отвлекалась на голоса внизу и очнулась только, когда плотная тень упала сверху на мое лицо и плечи.
Перегнувшаяся через парапет крыши широкоплечая фигура протягивала мне руку.
— Держись, Лина.
(12)«Голубой ангел» — фильм с участием Марлен Дитрих
(13) meinkostbaresKind — мое драгоценное дитя
ЛИНА
Похоже, что сгоревший магазин в Санта-Монике Алфредо навещал всю неделю, потому что вечером в пятницу он, слегка побледневший и опухший, но все такой же элегантный, сидел рядом со мной на ступенях дома Амнерис, напряженно прислушиваясь к разъяренным крикам за дверью.
— Как сам? — Я старательно не замечала его красных, как у кролика глаз.
— На четыре по десятибалльной, — призрак вздрогнул, когда в доме грохнуло что-то большое и тяжелое. — Вот только стыдно за вчерашнее, но не помню перед кем.
Из-за двери донесся яростный визг.
— Кажется, там уже дерутся, — меланхолично прокомментировал Алфредо и болезненно поморщился.
Да уж, похмелье у привидения — это очень поучительное зрелище.
— Пойти разнять их, что ли? — Неуверенно предложила я.
— Думаешь, справишься?
— Ну-у-у, я знаю карате, дзюдо, айкидо, джиу-джицу и много других страшных слов.
Дверь широко распахнулась, с грохотом впечаталась в стену, и я едва успела вскочить на ноги, освобождая дорогу всклокоченной и разъяренной Летиции Уайт. Вслед за ней на террасу величественно выплыла Эмилия, с ног до головы увешанная драгоценностями, как индийская вдова на погребальном костре.
— Проклятая сука, да провались ты в ад! Чтоб тебя там изжарили до углей! Ты понимаешь, что теперь мы даже дом продать не можем. Все, все заберет банк!