— У меня голова разбита на хрен, а ты поноса боишься?
Осекается. Упоминание туалета навеяло внезапную и очень неприятную догадку. Странно, что он раньше об этом не спросил.
Гранд цветасто ругается, потом еще цветастее, потом спрашивает тихо:
— А когда я был без сознания, я… что-нибудь делал?
— Что именно? — играю в наивность, хотя прекрасно понимаю его вопрос.
Он молчит, но дышит так тяжело, что становится страшно. Еще минута, и Гранд самовозгорится от ярости.
— Делал?? — переспрашивает угрожающе.
— Кроме того, что схватил меня ночью за задницу, ничего не делал. — Мне и так с ним тяжко, осложнений не требуется.
— Делал?!? — снова переспрашивает, уловив нотку неискренности.
Я щедро наношу второй слой лжи поверх первого.
— Гранд, отвали, и без тебя тошно. Я не знаю, что похитители с тобой делали, я сидела с повязкой на глазах.
Не знаю, поверил Гранд или нет, но тему перевел. Снова начал командовать, хотя и хриплым шепотом.
— Включи горячую воду!
— На кой?
— Включи, говорю, и бульонный кубик возьми с чашкой.
Зашла в ванную, оставила дверь открытой. Включила воду.
— Слышишь? — спрашивает резко.
— Что слышу?
— И как ты дожила до таких лет? Слушай звук, когда включаешь горячую воду. Это колонка включается, чтобы воду нагреть. Здесь горячая вода такой же чистоты, что и холодная. Делай бульон, а то поседею ожидамши.
Хочется нагрубить Гранду, съязвить, что еще этим утром он не собирался пить, пока не встанет, но…
Я держу руку под краном, дожидаясь горячей воды, и смотрю на себя в зеркало. Гадаю, есть ли цена у человеческой гордости, и какое наказание заслуживает тот, кто ее разрушает. Потому что сейчас я могу разрубить гордость Гранда одной фразой о событиях прошлой ночи. Одним жалостливым снисходительным взглядом.
В моих руках идеальная месть. Действенная. Убийственная.
Я смотрю на Гранда в постели, на сгорбленную голую спину, на затылок со слипшимися от засохшей крови волосами и обещаю себе, что не трону его гордость.
Если переживем этот Ад, мы расстанемся с ненавистью в сердце, навсегда станем друг для друга олицетворением кошмара. Вернее, двух кошмаров или даже трех. Но я не трону гордость Александра, не толкну его на дно.
Он ощутил мой взгляд и мои мысли. Когда вы заперты в маленькой комнате, начинаете понимать друг друга без слов. Вот он и догадался, зараза, что мои мысли были добрыми. Человечными. Гранду это не понравилось.
— Я трахну тебя, Алена, — прохрипел голосом зомби из ужастика. На другой голос он пока что не способен.
— Только выпей сначала бульон, пока теплый, — ответила устало. Трахнет он меня! Как говорится, напугал ежа голой задницей.