…Камеры в коридоре подтвердили, что я не возвращалась, пока не услышала крики Нелли.
Я незаметно выдыхаю, радуясь первой хорошей новости: есть доказательства, что я не могла обыскать кабинет директора.
Однако я могла посодействовать преступлению, подсыпав Александру снотворное. Потому что Джейк предложил мне деньги. Или… потому что он мне понравился.
Я читаю эту уверенность в глазах мужчины по имени Лоренс.
Он гипнотизирует меня долгим изучающим взглядом. Следит за моей реакцией, за словами и мимикой. Моя агония доставляет ему удовольствие.
Саму Нелли тоже проверят, как же без этого, но тридцать лет преданности компании и безупречный послужной список, безусловно, говорят в ее пользу. А я — новенькая иностранная стажерка, которая принесла директору кофе и на глазах у всех флиртовала с фотографом. И не просто фотографом, а тем самым, который оставался наедине с Александром очень долгое время.
Само собой, в кабинете Гранда камер нет. Камера у входа в приемную запечатлела, как мы с Джейком дружно идем делать кофе, и как я несу причинный напиток директору с улыбкой на наивном лице.
Есть еще камера у входа на кухню, и она подарила нам очаровательный кадр, в котором я высовываюсь в коридор, а Джейк целует меня в нос.
Причем этот паршивец знал, где находится камера. Он отворачивается от нее, прикрываясь мной.
А я улыбаюсь во все 32 зуба.
Если бы камеры в коридоре записывали звук, я бы доказала, что мы с Джейком не в сговоре.
А так…
Я и до этого была под подозрением, потому что принесла директору кофе, но мне показывали записи и фотографии с целью опознания. Однако после кадра с поцелуем меня отстраняют от обсуждения. Выпроваживают в соседнюю комнату с просьбой подождать. Со мной никто не разговаривает.
Почти никто.
— Как дела у мистера Гранда? — спрашиваю я. — Ему лучше?
— С Александром все будет хорошо, — отвечает Лоренс с задержкой.
Меня отпускают домой, назначив встречу на девять часов утра.
Меня отпускают, потому что нет состава преступления. Или мне так кажется, потому что от страха я потеряла разум.
Я бреду в темноте, избегая освещенных участков аллеи. Бесшумно вхожу в квартиру, запираюсь в комнате и лежу до восьми утра, невидяще глядя в потолок. Подбрасываю в воздухе возможные сценарии, дрожу от холода под двумя одеялами.
Александр Великий. Прости меня, прости меня, прости меня, Александр. Алекс, Саша, Сашенька. Прости меня! Я дура, бестолковая и невезучая. Меня использовали, нагло и беспринципно.
Я виновата. Виновата. Виновата. Виновата в глупости. В том, что стала мишенью. Что не догадалась, не остановилась, не отказалась. Не заподозрила.