— Кто такие? — говорил старьевщик, туря красные, воспаленные глаза. — Кого посылает ко мне добрый Меркурий, радетель о нуждах моряков?
— Неужели не узнал, дедушка?
— Это ты? А я было подумал, что…
— …что меня перевозит Харон через Стикс.
— Ты угадал… Э, да ты, кажется, не один…
— Со мною друг. Наш путь в виллу Скавра… Старик покачал головою.
— Куда вы поедете? — зашептал он, озираясь. — Вся Сицилия кипит на огне Этны, как горшок с водою. А вилла Скавра находится как раз по дороге в Тавромений, — там расположился лагерем Эвн.
— А Клеон? Разве он не с Эвном?
— Клеон стоит поближе к Энне, а римляне наступают на Тавромений. Не знаю, как вы проберетесь.
— Мы подумаем, — молвил Аврелий, осматривая атриум. — Мне, дедушка, нужна одежда вольноотпущенника и старый пилей.
— Разве тебе надоело морское дело? — усмехнулся старик. — Кормят вас хорошо, в вине не отказывают, платят исправно, а приплыло судно к месту — ступай на берег, пей, веселись, люби девчонок…
— Это, дедушка, не жизнь.
— Что же ты задумал? Аврелий покосился на Геспера:
— А задумал то, о чем говорил с тобою.
— А не опасно? — осторожно спросил старик.
— А чего бояться? — пожал плечами Аврелий. — Я человек твердый…
Он не договорил и стал рыться в старье, подняв тучу пыли. Переодеваясь, он прислушивался: с улицы доносился глухой шум, голоса. Аврелий надел на голову пилей, шепнул:
— Что у вас делается в городе? Народ торопится, бежит; насилу мы к тебе добрались…
Старик вздохнул.
— Собираются казнить раба; он ударил своего господина, повалил на землю, стал душить.
— Задушил? — прошептал Аврелий с загоревшимся взглядом.
— Нет, оторвали его, — с сожалением произнес старик. — А раба присудили: водить по улицам, бить, а затем распять.
Шум приблизился.
Геспер и Аврелий выскочили на улицу. Прямо на них двигалась толпа, сдерживаемая легионерами: острия копий вспыхивали на солнце огоньками, шлемы ослепительно сверкали.
Впереди шел голый раб. Лицо его, потное, окровавленное, обросшее густой бородой, с прядями черных волос, слипшихся на лбу, было дико. Он шел, несколько опустив голову, и озирался исподлобья: шея его была заключена в тяжелый кусок дерева, в виде длинной балки, и раскинутые руки пригвождены к нему. Сзади шли рабы, его товарищи, которые, по закону, должны были ответить за то, что не помешали покушению на жизнь господина: их ожидало строгое наказание — плети, пытка огнем. Но сын пострадавшего обещал смягчить им наказание, если они будут бить преступника, ведя его по улице от дома до места казни! Однако большинство рабов отказалось от постыдного предложения, и только несколько человек, самых низких и малодушных, согласились.