— Убери, убери его! Улькя, встань, убери сию же минуту! — вопил дед в соседней комнате. — Убери!
«Крест... — мелькнуло в моей голове. — Крест ему покоя не даёт, ироду противному».
— Не уберу, — прошипела я, корчась от боли.
Вспоминаю эту ночь, и сейчас мороз по коже,
как вчера всё было. Огромная луна светит в окно, но в доме почему-то не светло, как обычно бывало. Темень и страшный, звериный стон и вой деда, я, не могущая подняться с дивана, скованная ужасом и болью... Дикость полнейшая.
Кое-как собираю мысли в кучу и начинаю молиться вслух: «Живый в помощи Вышняго в крове Бога небесного водворится...»
Страх пропадает, вся сосредоточена на том, чтобы не забыть, не перепутать слова спасительного псалма. Дочитываю до середины, стараясь не обращать внимания на дедовы вопли. И тут громом во весь этот инфернальный ужас врывается резкий стук в окно.
В каких эмоциях этот стук застал деда, не знаю, я же точно потеряла пару десятков лет здоровой жизни и последний разум. «Всё, сам сатана за нами пришёл». Зачем сатане было стучать в окно, а не проникнуть элегантно эфирным телом сквозь стены я, конечно, не подумала. Хотя чем там было думать, помилуйте.
На минуту в нашей адской атмосфере воцарилась тишина. Стук повторился уже с утроенной силой. «Ульяна! Ульяна, открой! Это я, Саша!»
Пытаюсь встать, что-то ответить, но у меня не получается, голос от страха пропал (у меня всегда во время сильного стресса перехватывает горло так, что ни звука издать не могу). Сашка, что есть мочи, стучит в одно окно, потом в другое, но ни я, ни дед не можем встать и впустить его в дом.
На какое-то время Саня пропадает, но уже через несколько минут возвращается с фонариком и начинает светить во все окна по очереди, в надежде, видимо, обнаружить наши с дедом трупы. Он светит прямо мне в лицо, а диванчик, на котором я готовилась принять мучительную смерть, стоит прямо у окна. Саня видит, что я не мертва, не сплю и начинает тарабанить в окно с удвоенной силой.
— Уля! Открой! Я сейчас окно выставлю! Вы живые там?
— Живые, — одними губами отвечаю, но Саша меня, конечно же, не слышит.
Собрав то, что осталось от своих сил, буквально схватив себя за горло, поднимаюсь, включаю в комнате свет и, подвывая, волоча за собой совершенно безжизненную ногу, пытаюсь пойти и открыть ночному гостю дверь. Для этого мне нужно пройти через комнату деда, сени, присенки, вытащить две крепко сидящие в пазах палки, которые служат засовами, и отпереть здоровенный «заломный» замок. В том расхристанном состоянии задача была для меня равносильная восхождению на извергающийся Везувий.