Но все равно ближе не подошла. Я не могла разобраться в себе. Он был мне с каждой минутой все ближе, он врывался в мой мир и становился родным, он рядом, немец. убийца. враг. Но меня в этот момент не волновало. Был он, он рядом, и раны в этот момент не болели и не боялась себя такой показать.
— Нам нужно одежду найти. — Я шагнула вперед, пробираясь по дороге и укрывая свои голые ноги все в синяках.
Мы шагали вперед, Густав что-то бурчал под нос. А я смотрела вдаль, впереди деревенька. Огнем пахло еще больше, наверное, и здесь побывали немцы.
Подойдя поближе, слышались удары топора, колокол. Люди строили деревеньку с нуля. Мы переглянулись. Было слегка не по себе. Забор хиленьких, ничего уже не держит. На нас смотрели с ужасным ужасом и страхом. Мы проходили по улочке, перед нами закрывались двери, предлагали помощь, но никто ничего не хотел слушать. Люди шарахались от нас, бежали, едва только всматривались в лица новых гостей. Я тяжело вздохнула, взяла крепко Густава за руку.
— Эй, идите сюда. — Нас позвала старушка. Она сидела в темной комнате своего дома.
Глаза светлые, цвета неба. Она сделала подобие ухмылки. А затем на чистом немецком что-то сказала Густаву, мы оба удивились такому познанию. Я с интересом наблюдала за их разговором, время от времени они поглядывали на меня. Затем старушка встала, подошла к сундуку, приподняла и вытащила рубашку и юбку. Национальную одежду, очень напоминало украинские мотивы. Преподнесла мне, я слегка улыбнулась. Все еще поддерживала курточку, она немного сползала вниз.
Я со стеснением обернулась к Густаву и отпустила его руку, он кивнул и отвернулся, дав мне одеться в чистое. Легкая ткань плавно опустилась по телу, не раздражала, тело уже не болело.
— В шубе песцовой вижу тебя, по-немецки молвить будешь, по городам разъезжать. Только не с ним. Слез много вижу, как счастья, так и горя. — Она взяла меня за руку. — Любишь ты сильно, но признаться себе боишься, а…
— Нет, не нужно, молчите, не хочу я жизнь свою знать наперед. Мы сами судьбу себе строим. — Я отошла к Густаву.
Нас даже приняли. Позже он пошел помогать жителям, дрова рубил. Я переоделась и умылась. Вместе мы пообедали, похлебкой. Я узнала о том, что немцы тут были недавно, забрали людей. Евреям обещают отдельный город, куда их перевезут, там им предоставят жилье, дадут работу и не будут трогать, но запретят куда-либо переходить. По-началу я даже обрадовалась, пока Густав не усмехнулся.
— Вранье это все, увезут их и бросят скопом в яму, там расстреляют, а на месте могилы город возведут. — Кто-то ахнул. Некоторые молиться начали.