— Доброе утро, Цецилия Львовна, — поздоровался я. — Как продвигаются ваши дела? Мы ведь скоро в печать сдаемся, успеваете?
Она, окинув меня взглядом, в котором непонятно что больше преобладало, презрение или высокомерие, хмыкнула и с нисхождением ответила:
— Доброе утро, Иларий Родиевич. Очень мило с вашей стороны, что вы интересуетесь. Если вы намекаете на мой не юношеский возраст, то смею вас заверить, у меня память лучше, чем у всей вашей коллегии. Все подготовленное для публикации, как и всегда, я подам вовремя.
Она принялась разбирать бумаги, показывая всем видом, что разговор окончен. Редакция начала постепенно наполняться людьми.
— Вы что-то еще хотите? — она припустила очки, и я увидел ее бесцветные холодные глаза, которые втыкали в меня крошечные ледяные кинжальчики.
— Да, хочу. Позвольте спросить вот про это, — я достал из кармана листок со стихотворением и протянул ей. — Это принесла девушка, которая заходила в понедельник?
— Я же выкинула это в мусорное ведро, — ответила она, делая брезгливый акцент на «это». — Вы что, копались в нем?
— Да, то есть нет. Никто не копался в нем, листок случайно выпал, когда выносили мусор, и я заметил его, — мне не хотелось говорить, что его нашел Гевор, так как она наверняка бы разозлилась и лишила бы старика его единственной радости — забирать себе рисунки из мусорного ведра. — Не в этом суть… Не могли бы вы сказать, кем представилась эта девушка. Может она сказала как ее зовут, назвала фамилию или кем работает. В общем, за любую информацию, которую вы сообщите, я был бы вам чрезвычайно благодарен.
— Странно, что вас так заинтересовала эта информация, что вы даже потрудились порыться в моем мусорном ведре, — хмыкнула она с еще большим презрением. — И с чего это я вам должна говорить, даже если и знаю? Я ведь в ваш отдел не лезу.
Я глубоко вздохнул, понимая, что она уже объявила мне войну, и битвы не миновать.
— Цецилия Львовна, я не рылся в вашем ведре, поверьте на слово, и я всего лишь спросил, могли бы вы рассказать что-нибудь об этой посетительнице. И вроде моя просьба довольно проста. Пока проста, но она может и усложниться.
— Вы угрожаете мне? — ее сухие тонкие губы скривились в презрительной усмешке.
— Ох, что вы! Угрожать вам? Нет, угрозы это не для меня. Я пробую все решить миром. Ведь мир так важен для нас, да?
— Мне все равно, что вы хотите всем этим сказать, но об этой сумасшедшей я, хоть и знаю совсем немного, ничего не скажу, потому что, во-первых, вас это не должно волновать, а во-вторых, если вас все же это волнует, то здесь встает вопрос о вашей компетенции.