— Ваша проблема — это мальчик, — резко возразила женщина. Она принесла металлический подстаканник, в котором стояла толстая желтая восковая свеча с подтеками, зажгла свечу и сказала: — Смотри на огонь.
Перед тем как повиноваться, я заметил, что таинственная девочка практически полностью высунула голову из тряпья и с интересом потянулась вперед, словно сама хотела посмотреть, что со мной не так. У девочки оказались светлые, коротко подстриженные, волосы, и я подумал, что они похожи на мои.
— На огонь смотри! — приказала женщина так громко, будто ударила оплеуху. — Теперь смотри на меня, — сказала она, когда я минуты две созерцал огонь. — Хм, хм… странный мальчик, очень странный, — забормотала она, — ничего не пойму, будто мальчик находится под водой, кто-то закрывает его от меня. Дай сюда руку, — она обхватила ее своей тяжелой шершавой рукой и закрыла глаза. Некоторое время она молчала, но потом воскликнула: — Смерть! Я вижу смерть. О, бог ты мой! Мальчик особенный, он… дружен со смертью. Она оберегает его. И это чепуха какая-то! — Варида открыла глаза и с какой-то долей презрения и отвращения посмотрела на меня, отбросив мою руку.
— И что это значит? — озадаченно спросил Ладо.
— Бог его знает, — вспыхнула она, — говорю, что видела! Мальчика нужно лечить.
— Варида, послушайте, — мягко начал Ладо, — мы приехали не из-за мальчика. У нас другая беда.
Ладо, аккуратно подбирая слова, начал рассказывать обо всех недавних событиях. И я заметил, что девочка, с жадностью слушая историю, уже приподнялась со скамьи, готовая полностью вынырнуть из своего убежища, как вдруг с грохотом ударила входная дверь, послышалась тяжелая поступь, на лице девочки тенью промелькнул ужас, и она снова исчезла, зарывшись в хламье.
— Где Мария, черт ее побери! — громыхнул мужской голос, и в комнату, пригибая голову в проеме двери, ввалился, как разбуженный медведь во время спячки, массивный, высокий, черноволосый мужчина с большой, как лопата, черной бородой.
— Морис, не смей поминать нечистого, у меня гости! — шикнула на него Варида. — Ты опять уже напился?
— К черту мне этих гостей! Мария у тебя? — судя по багровому лицу мужика, он был действительно пьян, и пил он довольно часто.
— На что она тебе опять нужна? Заринка что ль опять не справляется?
— А тебе-то какое дело? Мария моя дочь, поэтому, когда хочу, тогда и требую. Дети орут, как резаные. Ей сказано, чтобы она следила за ними, а она снова убежала!
— Но так Заринка же твоя лупит ее постоянно! Что девочке остается делать? Сносу ей нет! А дети твои орут, как резаные, потому что все в мать и отца. В кого им быть тихими?