— Время истекло.
— Я ещё не закончил.
Тут вмешался аморальный Лимонов:
— В постели можете долго не кончать, Рувим Исаевич. А тут извольте следовать регламенту.
Все закричали:
— Не обижайте Ковригина! Он такой ранимый!
— Время истекло, — повторил модератор.
Ковригин не уходил.
Тогда Лимонов обратился к модератору:
— Мне тоже полагается время?
— Естественно. Семь минут.
— Могу я предоставить это время Рувиму Ковригину?
— Это ваше право.
И Ковригин ещё семь минут проклинал Лимонова. Причём теперь уже за его счёт».
А в письмо ко мне от 4 июня Довлатов вставил такую шаржевую зарисовку:
«На одном из банкетов в Калифорнии Бобышев сидел рядом с Алешковским. Тот изъяснялся в обычной красочной манере. Дима сказал:
— Ругаясь матом, вы оскверняете Богородицу.
Алешковский рассердился и закричал:
— Трах-та-ра-рах тебя вместе с богородицей!
На что Дима сдержанно ответил:
— Оскверняя же Богородицу, вы оскверняете Россию.
На что Алешковский ещё громче заорал:
— Россию — тем более трах-та-ра-рах!
В такой академической обстановке проходила конференция».
К моему изумлению, Карл Проффер тоже решил по возвращении рассказать мне о конференции, приглашения на которую я не был удостоен. Он спустился из своего кабинета к нам, уселся рядом с моим столом и два часа, в самой благодушной и дружелюбной манере, описывал мне участников, пересказывал их речи и реплики, советовался о том, кого из них стоило бы привлечь к сотрудничеству с «Ардисом», перечислял тех, кто спрашивал обо мне и передавал привет. На вопросы: «А почему Игорь не приехал?» — он отвечал: «Видимо, не смог».
Я ничуть не сердился на это лицедейство, расспрашивал его с интересом, никак не показывал, что у меня тоже для него заготовлен сюрприз. Этот сюрприз я, уезжая домой, положил на стол в его кабинете — конверт с каталогом «Эрмитажа» и письмом от нас с Мариной:
«5.16.81. Привет вам, Карл и Эллендея! Хотите верьте — хотите нет, но мы, начиная эту затею с собственной Фирмой, действительно не предполагали, что жизнь так быстро станет подталкивать нас в сторону превращения в издательство. Но что было делать? Люди не хотели давать нам заказы, если мы не брали на себя и всю остальную работу по выпуску книги и дальнейшему её распространению. Значит, пришлось разворачивать и печатание, и рекламно-торговую часть, и всё остальное.
Мы очень надеемся, что вы нас не проклянёте за это, не рассердитесь, не назовёте “змеёй, пригретой на груди”. Ведь никакой серьёзной конкуренции мы вам не составляем. Все лучшие рукописи, как и прежде, будут поступать сначала к вам — и благодаря авторитету “Ардиса”, и благодаря тому, что вы можете финансировать их издание. Карл много раз выражал даже удовольствие, когда видел вещь, отвергнутую “Ардисом”, напечатанной в другом месте. Он даже высказывал убеждение, что почти все русские книги — убыточны. Я с этим не согласен, думаю, что небольшой доход с них можно получать (достаточный для наших запросов), но, конечно, он не сравним с тем, что приносят “Ардису” английские издания в твёрдых обложках.