Однако в те страшные мгновения возле разрушенного корабля пленница просто застывала в нерешительности, опасаясь ступать в темноте. Она сделала несколько шагов и едва не свалилась за край пропасти. На миг сердце замерло, в желудке похолодело и в голове сделалось пусто-пусто, только одна мысль оборвалась: «Это и есть смерть?»
Но трагедия не произошла, коленки скоро ударились обо что-то твердое и металлическое. Софья неуверенно приподнялась, нащупав рукой тонкие перила. Как ни странно, запыленную ладонь не царапнули ошметки ржавчины, как будто нечто, напоминавшее лестницу, состояло из золота или — что более вероятно — нетленного серебра. Должно быть, пещера при свете выглядела еще более уныло, чем в темноте: разрушенный корабль, что никогда уже не познает радость плавания, чахлые цветы на камнях и наполовину сломанная серебряная лестница.
Софье чудилось, будто она блуждает по нескончаемому кошмару с момента попадания в Эйлис, как потерянная душа в аидовом царстве, как призрак русалки-утопленницы. Да только не лежало на ней никакой вины, кроме странных рисунков из чужого мира. Соня проклинала безотчетно тот день, когда вообще взялась за карандаш. Или Эйлис сам позвал ее? Но за что подкинул такие испытания?
Она ощупью спустилась до самого низа лестницы, убедившись, что подле корабля нет никакой влаги. Водоросли высохли и еле слышно скрипели под ногами свалявшейся паклей. Софья решила, что если идти вдоль борта, то она найдет выход из башни. Однако вскоре убедилась: корабль застрял между обвалившихся скал. Камни, казалось, обладали своей волей и чего-то жадно выжидали. Может, чтобы заковать, как деревья и траву, и одинокую скиталицу в свои тесные объятья? Ненасытный могильный гранит.
Тупик, везде тупик! Соня, ориентируясь лишь по гнилушкам и странно мерцавшим цветам, поднялась обратно на плато. Она оторвала светящийся гриб, надеясь хоть что-то обнаружить во мраке, но он тут же потух.
Тогда Софья сорвала несмело мистический белый цветок и не прогадала: само растение увяло и иссякло, зато сияние по-прежнему колыхалось жемчужным сгустком вокруг ладони, позволяя с надеждой осветить себе дорогу до ближайшей стены и обнаружить еще одну пропасть — уже без лестницы — с другого борта корабля, Соня подумала в ужасе: «Ничего себе, а говорил, что убить меня не желает».
Вновь ее ждал тупик, однако она без устали проводила рукой вдоль камней, надеясь отыскать рычаг или дверь. Ни на минуту ее не посетила малодушная мысль остаться в колодце и ждать чьей-то помощи. Она упрямо шарила по стене, твердя себе: «Ничего, выберусь, и Риту найду».