— А что, в этом мире людей других совсем нет? Человек — люди… — удивлялась Софья, когда великан усадил ее на скамью возле импровизированного очага. Но судя по виду, им давно никто не пользовался. Зато на скамье обнаружился изорванный, но теплый плед. Уже начинало казаться, что в этом мире все только из камня.
— Человеки… Люди… А… Ты об этих, о чародеях, — глубоким басом отвечал каменный исполин, вздыхая: — Да, разные они эти чародеи, много зла от них мы видели.
Он сел рядом, в его пальцах, оказавшихся очень умелыми для своей толщины, заискрились два осколка янтаря. Соня поежилась, испугавшись, что все это — очередная иллюзия Раджеда, и его приспешники просто усыпляли ее бдительность. Но Огира с живым интересом натуралиста постучал осколками друг о друга. Из них вылетело красноватое свечение, ударившее в центр очага, в котором тут же заиграли язычки пламени.
Соня ощутила, как ее измученное тело благодарно расслабляется, впитывая столь необходимое тепло. На какое-то время настал короткий покой, лишь мысли о Рите следовали бесконечной чередой тревог и терзаний, не оставляя ни на минуту.
— Человеки пьют воду, как льоры? — поинтересовался великан, помешивая пальцем угли.
— Да, пьют. У вас есть вода? — почти взмолилась Соня, не припоминая, чтобы хоть что-то пила в Эйлисе. Припасов она с собой то ли не взяла, то ли Раджед забрал. Она уже точно не помнила.
— Есть немного, но нам не надо, — пожал плечами Огира. Каждое движение его сопровождалось скрипом и гудением, как и медленные перемещения остальных обитателей развалин. Они собирали камни, больше ничем разумным не занимаясь. Долго смотрели на мутную породу с видом знатоков-геологов, но едва ли о чем-то мыслили. Порой кто-то нахмуривался и выдавал подобие давно минувших воспоминаний.
— Вот, — протянул изогнутый каменный лист великан, до этого отойдя куда-то вглубь руин. Могло показаться, будто это чаша искусного мастера, но уж очень филигранно отпечатались на ней малейшие узоры живой природы.
Соня жадно приникла к воде со вкусом каких-то минералов. Влага оказалась чистой, как из подземного источника, лишь обожгла холодом. Но огонь не позволил вновь закоченеть.
Огира же задумчиво подбрасывал на ладони янтарь, в котором играли блики яркого солнца в противовес той туманной пелене, что застила сияние местной звезды.
— Вот мусор с башен, — говорил великан, вновь что-то вспоминая: — Какие-то камушки магические. Все, что из башен выбрасывалось, то нам всегда впрок шло. Только давно уже никто не разжигал огня. Нам не холодно, мы не голодны. Мы хотим спать. Но раньше было по-другому…