— Каменные великаны сказали, что вы мудрейший, что вы поможете. Это ведь вы прислали орлов?
Льор зашевелился, приподнимая дрожащую морщинистую руку, усыпанную коричневыми веснушками. Он забормотал, обнажая гнилые редкие зубы:
— Орлов? Каких орлов? Ничего не помню… Нет.
Старик щурил воспаленные мутные глаза и морщил лоб, отчего делался еще более древним и дряхлым на вид. Софья приблизилась к невысокой лестнице, ведущей к трону, рассматривая колдуна. Страха перед ним она не ощущала, скорее жалость перед немощью. Даже если Аруга Иотил был когда-то могущественным льором, те времена бесследно минули, оставив его в одиночестве пустого замка.
— Как же так? Ведь мне сказали… — растерялась Соня. Едва перед ней мелькнула надежда на помощь, как вновь померкла. Не верилось, что старец способен помочь. Он не производил впечатления мудреца, скорее, такого же тирана, как Раджед, но сломленного неумолимыми жерновами времени.
Во всем его облике просматривалось былое величие и властолюбие, однако ныне все медленно распадалось, подернутое неотвратимым наступлением тления. Вместо могущества оставались лишь пыль и глубокие морщины, да седые космы на месте гривы горделивого льва. Софья поймала себя на мысли, что такой же исход ожидает и Раджеда.
— Мало ли что тебе сказали, — раздраженно оборвал чародей, подавшись вперед. По лицу его прошла мучительная судорога, он вздрогнул и измученно откинулся на подушки, в окружении которых и сидел на троне; однако вскоре относительно миролюбиво поинтересовался:
— Ты ведь не из нашего мира? Опять Раджед кого-то притащил?
Показалось, что в мутных некогда синих глазах старика блеснул оттенок жалости. Соня не имела причин таиться:
— Да… Он похитил меня с сестрой. Мне великаны сказали, что вы мудрейший и подскажете, что делать.
— Еще и с сестрой, — подпер рукой голову льор Иотил. — Раджед… Орлы… Ничего не понимаю.
Похоже, ее вовсе не ждали. Соня застыла в нерешительности, не понимая, откуда тогда волшебная корзина с орлами и за каким советом ее отсылали исполины. Похоже, башня льора давно пустовала, она выглядела необитаемой и крайне неуютной.
— Что озираешься? — оборвал раздумья старик, сварливо брюзжа: — Не нравится? Конечно. Чему тут нравиться? Всё, кроме этого зала, давным-давно окаменело. Я следующий на очереди. Со всем этим проклятым мирком. Ох… И еще Раджед смеет кого-то притаскивать в него. Ну ничего, у него-то в башне, небось, только нижние этажи… А у меня…
Аруга Иотил говорил уже с собой, бесцельно шамкая ртом. Вскоре он, очевидно, убаюкал себя, погрузившись в гневную дремоту, запрокинув голову.