— Господин льор Аруга Иотил, — не знала, как точно обратиться к чародею Софья.
— А? Что? Снова ты? — очнулся старик, хлопая глазами, как филин в полдень.
«Куда ж я теперь денусь?!» — почти со злостью подумала Софья, осознавая, что попала в почти мертвую башню. Она уже видела, как окончательно цепенели великаны, уже прониклась всей бедственностью пустоши. И новый знакомый производил лишь еще более удручающее впечатление.
Что же так расхваливал ей Раджед? Куда звал? В свой оазис посреди пустыни? На пир во время чумы? Не зря в его расширенных оранжевых глазах читались искры безумия, не просто так улыбка свивалась острым серпом, утаивая истинное положение вещей.
Теперь Соня узрела всю правду. Она сама стояла посреди бедствия чужого мира, измученная, шатающаяся. В этой башне камни не пели, даже не светились последними искрами тени цветов. Софья не знала, что ждет ее, какие опасности готовит каждый следующий миг. Оставалось только искреннее верить в неслучайность событий, в силу Провидения.
Но никто не знал, сколько людей попадало в подобные порталы, сколько до нее девушек очутились в Эйлисе. Вернулись ли они? Или были погребены где-нибудь на рудниках? Внезапно Раджед предстал чудовищным воплощением Синей Бороды. Соня содрогнулась от мысли, пусть даже некий Сумеречный Эльф убеждал, что у янтарного льора нет намерения ее убивать. Она уже никому не верила, ожидая, что и старец на троне вот-вот заточит ее в темницу или испепелит на месте. Но льор Иотил махнул рукой, вкрадчиво указывая на дубовую толстую скамью, которая примыкала к тяжелому столу:
— Садись пока. Дай старику подумать.
Беглянка неуверенно приблизилась к яствам, положив ладони на холодную столешницу. Так и замерла, припоминая, что еда возникла по воле магии уже после ее прибытия.
— Ешь. Покажи свои хорошие манеры. В Эйлисе не принято отказываться от угощения. А тот, кто вкусит его, уже не может быть обижен под сводами башни.
«Обычай, как у нас в восточных странах», — отметила Соня, припоминая уроки истории. Если Раджед так настойчиво предлагал ей угощение, стало быть, он и правда не желал причинять вреда. Да, убивать он, пожалуй, и правда не намеревался, но все остальное, вероятно, он считал логичным продолжением гостеприимства. «И будь ты проклят за все это, будь ты проклят!» — немо рычала Софья, потому что даже самую светлую душу способны затуманить горе и муки.
Но вот представился шанс отдохнуть. Перед ней стояла обычная пища, без особых изысков оформления: жареное мясо в окружении тушеных овощей, круглый хлеб, сыр, мед, какие-то незнакомые грибы. Все источало резкий запах приправ. Приборов не было, как и тарелок. Вместо них служили, очевидно, куски черствого хлеба. Аруга Иотил явно жил представлениями далеких времен, не заботясь о течении времени. Оно избегало старца вместе с любыми изменениями, лишь порой намекая, что жизнь катится к завершению. Значит, льоры тоже старели… И не просто так в уголках глаз и губ янтарного льора возникли морщинки. Только сколько же ему было лет? Сорок или четыреста? Но все любопытные раздумья уносило неиссякаемое возмущение.