Но от мыслей решительно отвлек Эльф, ноги которого все же подкосились. Раджед счел, что лучше уж его усадить или уложить на что-то. Самым ближайшим предметом мебели по иронии оказался трон.
— Там еще аккумулятор был с током… — шептал в полузабытьи Эльф. — Впрочем, неважно. Я хотел почувствовать себя человеком.
— Вот и хватит! Давай-давай, возвращайся, — помахал перед лицом приятеля льор, призывая не закрывать глаза. — Что это было вообще? Форма мазохизма?
Эльф собрался с мыслями, потихоньку возвращая свои кости на прежние места. С кожи его исчезали мелкие ожоги от ударов током. Его словно подвергали всем возможным пыткам. И при его-то силе он позволил! Раджеду казалось, что вокруг него кружат сплошные загадки, шарады и ребусы вместо людей. Он не понимал их и не позволял понять себя. Достаточно созданного образа, так проще, так легче сберечь себя настоящего. Только запрятал так далеко, что потерял ключ от этого подвала.
— Нет, не мазохизм… — стискивал виски Эльф, растирая их. — Одно дело видеть все миры, другое дело ощущать на своей шкуре. Если совсем превращусь в бестелесного неуязвимого призрака, то сделаюсь окончательным циником.
На лице его было написано какое-то исступление, граничившее с безумием. Прозрачные глаза, сильно заплывшие синяками, смотрели куда-то в пустоту, точно через все предметы, прошивая видением множество световых лет космических пустот.
— Поэтому время от времени надо получить по зубам? — пожал плечами льор.
— Это лишь следствие наблюдения с близкого расстояния, — буднично попытался иронизировать Эльф, но закусил ожесточенно губы, замолчав на несколько минут, только трясясь нечеловеческой лихорадкой. — На том острове творится ужас. И я… ничего не могу сделать.
Эльф поднял на друга глаза полные такой боли, что Раджед живо представил: именно так смотрят ангелы-хранители, когда не успевают спасти человека. Впрочем, в Эйлисе была своя вера, но земная казалась Раджеду в чем-то более интересной и непостижимой для них, поклонявшихся камням.
— Так же, как и в Эйлисе? — вздохнул льор. — Ничего не можешь сделать?
— Так же. По той же причине, — раскачивался из стороны в сторону Сумеречный, точно баюкая себя. — Нельзя… Ох, нельзя, иначе…
Время шло, тикало песчинками, осыпалось каменной трухой. И льор сознавал, что София где-то там, за морем. Вряд ли она была колдуньей или открыла в себе дар, вряд ли ведала, куда бежит. Либо кто-то похитил ее, либо обманул. И наверняка из-за него. Тяжелое бремя вины и растерянности пробегало электрическими импульсами, точно это его били током пираты. Ноги просили сорваться с места и бежать. Но знать бы куда! Да и Эльфа не велел бросать долг, все больше нарастала раздраженность: пусть бессмертный друг и желал почувствовать себя человеком, но кому от этого легче, если не находится от него посильной или даже самой крошечной помощи?