— Боже правый! — воскликнул банкир. — Ведь это же неслыханно...
— Ну почему же, — не согласилась Сильвия. — У Кристофера было пять гадких, мелких, жалких подчиненных, которых ему пришлось защищать на суде, — так вот, с ними случилось примерно то же самое. Один из случаев был в точности таким же...
— Боже правый! — вновь воскликнул банкир. — Люди, отдающие жизнь за родину... То есть вы хотите сказать, что Браунли поступил так, дабы отомстить Титженсу за защиту невинных солдат на суде... Но потом... Ваша тысяча фунтов никак не обозначена в банковской книжке вашего супруга...
— Разумеется, — отозвалась Сильвия. — Эту сумму не внесли на счет. В пятницу мне пришло официальное письмо, в котором ваши люди писали, что северо-западные акции сейчас растут в цене и просили меня еще раз обдумать свое предложение. В тот же день я написала им ответ, в котором недвусмысленно велела поступить именно так, как я прошу... С тех пор мне и начал докучать ваш племянник просьбами не помогать мужу. Только что, когда я выходила из комнаты, он был здесь. Умолял меня уехать с ним.
— Может быть, хватит, Сильвия? — спросил Титженс. — Ты мучаешь нашего гостя.
— Пусть мучается, — отрезала она. — Впрочем, действительно хватит.
Порт Скато закрыл лицо розовыми ладонями. Он вскричал:
— Боже мой! Опять этот Браунли...
В комнате появился Марк, брат Титженса. Он был пониже, посмуглее, помрачнее Титженса, и голубые глаза навыкате казались более круглыми. В одной руке он держал котелок, в другой — зонтик, на нем был костюм цвета «перец с солью», на груди висели гоночные очки. Марк недолюбливал Порт Скато, и это было взаимно. Не так давно он получил титул рыцаря.
— Здравствуйте, Порт Скато, — сказал он, забыв поприветствовать свою невестку.
Застыл неподвижно, оглядел комнату и остановил взгляд на миниатюрном бюро, стоявшем под книжными полками.
— Смотрю, ты хранишь этот стол, — сказал он Титженсу.
— О нет, не храню, — ответил Титженс. — Я продал его сэру Джону Робертсону. Он заберет его сразу же, как найдет для него место.
Порт Скато нетвердой походкой обошел вокруг обеденного стола и остановился у одного из высоких окон, глядя наружу. Сильвия вновь опустилась в свое кресло у камина. Братья стояли лицом к лицу; Кристофер напоминал мешок с пшеницей, а Марк — деревянную резную трость. Их окружали книги с золотистыми корешками, а неподалеку поблескивало голубым большое зеркало. Телефонная Станция тем временем убирала со стола.
— Слышал, ты завтра снова на фронт, — сказал Марк. — Я хотел бы переговорить с тобой кое о каких делах.