— Ты помнишь, Алан? Помнишь?
Бледное, неподвижное лицо. Огненно-рыжие волосы. Веснушки рассыпаны по плечам.
Тьма. Демоны научили видеть Тьму. Тьма была в каждом демоне. У кого-то больше, у кого-то меньше. Тьма Алана была сродни Тьмы отца. Черная, она дышала ровно и глубоко.
Взмах — и эту дверь никто не откроет. Второй — и никто, даже амулеты лекарей не услышат ни звука. Дэми улыбнулась. Не зря она провела эти годы. Демоны кое-чему научили.
Эмма сняла одежду. Маску. Перчатки. Поклялась, что найдет того, кто изуродовал ее лицо и жизнь. Найдет, живьем вырвет сердце и скормит самой Тьме. Она не демон. Но она попросит. Тьма услышит. Услышит и не откажет.
Тьма обняла их. Баюкала, осыпала цветами, пела песни, шептала слова любви, а потом ушла. Ушла Тьма, ушла Магия, и они остались вдвоем. Совершенно голые и абсолютно счастливые.
— Джен! Дженни! Джен Ярборро!
Голос профессора Дин. Ха-шии-ррри, неужели она опять что-то натворила? Снова боль в глазах от невыносимо-яркого света, снова голова раскалывается. Отец! Она должна быть с ним! Надо встать…Надо!
— Тихо! Тихо, девочка. Не так резко. Вот, хорошо… Я принесу кисель.
— Ярборро, ты как? Я тут к Марте смотался. Пирожков принес. С вештиверовым джемом.
— Спасибо.
— Не переживай. Дин сказала, с твоим отцом Эмма работает. Она справится, вот увидишь.
— Почему я здесь?
— Ну…ты плакала. Потом отключилась. Дин говорит, нервно-магическое истощение. Пару дней попьешь настойки и будешь как новенькая!
— Конечно, будет! Чай! Настойку…
Опоссум принес пузырек, и Джен выпила. Ха-шиии-рри! Гадость какая!
— Пирожком, пирожком заешь, Ярборро! Кисельком запей…
Джен улыбнулась. Друг старался ее поддержать. Как мог. Но на душе все равно скребли ядовитые опоссумы. Прости, Чай…
— Где твои кинжалы? — профессор Дин посмотрела туда, откуда обычно у принцессы рожками выглядывали рукоятки с двумя змейками.
— Ой…
— Не переживай. Они вернутся. Ты ведь уже прошла ритуал?
— А откуда вы…
— Знаю. Во-первых, девочка, я много чего знаю. А во-вторых, я тебя осматривала. Это не укус мира́йи. Мира́йя сбежала из террариумов кафедры и укусила студентку! Чушь несусветная! Змеи умны и не тянут в рот всякую гадость! — старушка хохотала, вытирая слезы морщинистой ладонью. Придя в себя, она продолжала:
— Магия Рини сильна. Сильна и опасна. В отличии от магии Стихий, она не проходит для мага бесследно. За нее надо платить. Изменить уже ничего нельзя, Дженни. Поэтому мой тебе совет — прислушивайся к себе. И если заметишь какие-то изменения — обращайся.
— Профессор Дин…
— Да? Ну, смелее! Ты же хочешь попасть ко мне на кафедру? Спрашивай!