— Из кобуры! — закричала Катерина, — ты слышишь, Романчик? Ну что бы ты делал без нашей Светильды? Сплошная разумность и спокойствие! Не то, что мы, пропойцы. Ладно, вот вам пиздалет, а я к девкам, мы там обмываем нового научного сотрудника.
Маленькая Катерина снова сунула накрашенные ноготки Свете подмышки, пощекотала, как ребенка, и деловитым шагом направилась к выходу из зала.
Роман Петрович, наконец, спустился со стремянки и, тряпкой вытирая холеные руки с длинными пальцами, подошел к окну.
— На совещание собрались. К «Папе». Машины все подъезжают.
Девочки столпились рядом, что-то спрашивая, ахая и хихикая. Света подошла тоже.
Внизу Петр усаживал в машину свою четвертую. Поправил ей белый плащик. Наклонился, сунувшись внутрь, стоял смешно, видимо целовались.
— Мама рассказывала, ей восемнадцать всего, — доложила Маша, — говорила, та-а-кая свадьба была, сняли весь «Меридиан» на три дня! А потом еще по проливу на яхтах катались, все гости. Наперегонки!
— Ой. Это ж он ее старше, на сколько? — озадачилась Наталья, тараща синие глаза и пылая нежными щеками, — он ей, как папа же!
— Сорок два ему сейчас, — сказала Света из глубины комнаты, не заботясь, услышат или нет.
Она тогда была на год младше четвертой. А Петр был старше на двенадцать лет. Сам сказал, в первый же вечер.
— Мне, щенчик, двадцать девять. Я уже большой дядька.
Она пожала плечами, стараясь выглядеть взрослой.
— Я думала младше. Выглядишь на… двадцать восемь.
Он тогда отступил и повернул ее лицом к фонарю, рассматривая с демонстративным восхищением.
— Ого, как шутишь! Я думал — ребенок совсем.
— Я и есть ребенок. Но умненькая и развитая девочка. Так все говорят.
Он подошел вплотную, облапил ее длинными руками и мягко прижал к себе, втянул воздух над рыжей копной волос, будто цветок нюхал.
— Ты еще и прелестная девочка неимоверно! Этого тебе не говорили? Нет?
— Нет.
— Никто?
— Никто, — сказала она ему в широкую грудь. И поверила. Потому что знала — он не врет, так и есть.
— Вот это письмо положите наверх, Светлана, — Роман Петрович подошел неслышно, но она знала, что он за спиной, по запаху дорогого, очень хорошего одеколона. Это она ему посоветовала, именно его купить. Катерина принесла целую сумку, согнала всех лаборанток и девочек-экскурсоводов, велела нюхать и высказываться. Потому что у Романчика день рождения и надо! Нюхали, ахали, рассуждали о брендах и фирмах. Света тогда отставила длинный флакон, похожий на мужскую фигуру с узкими бедрами и широкими плечами.
— Этот.
— Светильда, у тебя что гайморит, что ли! — закричала Катерина, морщась, — он же воняет. Как. Как я не знаю что! Почему этот-то?